Отряд особой важности ничем не отличался от других подразделений русской армии, честолюбия и амбиций у его офицеров хватило бы на три полноценных батальона. Поэтому, вместо выполнения приказа следовать к Митаве, отряд блокировал одну из мыз, определив присутствие вражеского начальства по им одним понятным признакам, и активно перестреливался с защитниками, безголово тратя боезапас и время – самый дорогой ресурс в любом сражении.
Распутин наткнулся на этих «махновцев» совершенно случайно. Уставшая коняшка узнала своих сородичей, заржала и понеслась к одиноко стоящему отрядному обозу. Через пять минут Григорий лежал за исполинским валуном рядом с воодушевленным поручиком Грибелем.
– Виктор Фёдорович, – попытался воззвать он к совести «охотника за привидениями», - как долго вы собираетесь упражняться в стрелковом деле и когда продолжите движение в соответствии с предписанием?
– Доктор, – поручик яростно набивал магазин маузера, стараясь не поднимать на Распутина глаза, – это дело чести. Меня не поймут, если я сейчас дам команду отступить.
– Но Виктор Фёдорович!
– Доктор! – жестко произнес Грибель, и Григорий понял, что нашла коса на камень.
Выглянув из-за валуна, оценив диспозицию, Распутин тяжело вздохнул. Скрытно подобраться к этому каменному зданию, стоящему на небольшой горке, не было никакой возможности. Скоро рассветёт, метель уляжется, и защитники через узкие окна-бойницы перещелкают, как куропаток, весь отряд, залёгший в чистом поле… Если только…
– Как далеко моряки?
– С полверсты, а что?
– Ничего не предпринимайте до моего возвращения! Соберите пять человек самых шустрых и все гранаты. И обещайте мне, Виктор Фёдорович, когда мы возьмем эту «чертову мельницу», больше никаких пострелушек до конечного пункта назначения!
До запорошенной канонерки «Хивинец» Григорий добрался посуху. Корабль притёрся к ледовой кромке, заслоняя своими высокими бортами прильнувшие к нему бронекатера, и хищно водил стволами 120-мм скорострелок, выцеливая полевые батареи немцев, опомнившихся и начавших обстрел акватории. Командир канонерской лодки, капитан 2-го ранга Степан Александрович Паскин, находился в радиорубке и на чем свет стоит ругался со штабом, требуя внятных инструкций в нештатной ситуации. Показав «вездеход», выданный Непениным, по содержанию очень похожий на полученный в своё время миледи от кардинала – «оказывать всемерное содействие предъявителю сего», Распутин предложил не ждать падения никому не нужного Калнциемса, не собирать рассеявшийся по берегу десант, а взять на борт отряд особой важности и с двумя буксирами идти на Митаву, не давая опомниться германцам.