– Превращать боевую работу в митинг недопустимо, – горячился обычно спокойный и рассудительный Грибель, – согласовывать оперативные планы с солдатскими комитетами – бред больного воображения…
– Так может они не для этого создаются, – пожал плечами Зуев.
– А для чего, позвольте осведомиться? За каптёрщиками следить? Портянки пересчитывать?
– Кстати, было бы неплохо, – хмыкнул Надольский. – Ротная кладовка – место, где бесследно исчезает множество полезных вещей…
– Господа офицеры! Разрешите принять участие в дискуссии, – зычно прогудел Вандам.
Собрание почтительно затихло.
– Григорий Ефимыч, что вы ещё хотели сказать? – обратился генерал к Распутину.
– Проект приказа № 1, - благодарно кивнув, произнес Григорий, – это восхитительный образец решения вопроса борьбы с клопами путем сожжения всего здания. В российской армии есть объективные и серьезные проблемы. Но рушить принцип единоначалия, на который опирается любая армия – значит ломать ей хребет, превращая огромную массу вооруженных людей в неуправляемую толпу. Финал будет предсказуем – обвальное падение дисциплины и боеспособности, а затем постепенный развал всей армии…
Собрание загудело, как пчелиный рой на излёте.
– Но и проигнорировать его невозможно, – вздохнул Григорий.
– Это еще почему? – искренне удивился подобравшийся вплотную к Распутину Зуев.
– Проект приказа – дерьмо, но сам факт его появления говорит о реальных, а не выдуманных проблемах, заваривших крутую революционную кашу. Страна закипела не просто так. Вы сами прекрасно знаете…
– Григорий Ефимыч, не томите, – просительно растягивая слова, произнес Грибель, – про что такое ужасное нам известно? Окопных жалоб у каждого из нас – с три короба. Вы про какую из них?
– Я бы отметил ту, что начинается не в кабинетах вороватых интендантов, а гораздо раньше. Например. Солдату на словах внушают мысли о высоком звании воина, а на оградах парков, скверов и при входе на гуляния он может прочесть «Собак не водить», а рядом – «Нижним чинам вход воспрещается».
– Так было всегда, – пожал плечами фон дер Лауниц.
– Да, – протянул Грибель, – имеет место быть… Я даже как-то не придавал этому значение… Эко ловко вы подметили, Григорий Ефимович…
– Это не я, поручик, – вздохнул Распутин, – а генерал Антон Иванович Деникин.
– Знаем такого, – кивнул Ставский. – Дважды герой Луцка…
– Про возмутительно-пренебрежительное отношение к нижним чинам – понятно, – придвинулся еще ближе Зуев, – и все фронтовики, думаю, согласны. Сорвать эти гнусные вывески недолго. Запретить рукоприкладство. Это всё?