– Да вы, оказывается, ниспровергатель авторитетов и опасный смутьян, – улыбнулся Сталин.
– Что вижу – то пою, – не остался в долгу Распутин. – Смею уверить – именно среди монархистов самый большой процент разочаровавшихся в нынешней династии. Вот, например, идеолог монархического «Русского собрания» профессор Никольский после высочайшей аудиенции в дневнике своем написал:
«…Я думаю, что царя органически нельзя вразумить. Он хуже, чем бездарен! Он – прости меня Боже, – полное ничтожество…».
Не менее жёстко о монархе отзывается самый известный юрист России Анатолий Фёдорович Кони:
«Его взгляд на себя, как на провиденциального помазанника божия, вызывал в нем подчас приливы такой самоуверенности, что ставились им в ничто все советы и предостережения тех немногих честных людей, которые еще обнаруживались в его окружении…». Даже творческий человек поэт Бальмонт вынес самодержцу приговор. Вот, послушайте:
«Наш царь Мукден, наш царь – Цусима,
Наш царь – кровавое пятно,
Зловонье пороха и дыма,
В котором разуму – темно…»
Распутин запнулся, обратив внимание на испытывающий взгляд революционера, не притронувшегося к чаю.
– Я знаю эти стихи, – кивнул Сталин, – они написаны, если не ошибаюсь, сразу после русско-японской войны. Вся их соль – в последнем куплете, где автор категоричен и беспощаден:
«Он трус, он чувствует с запинкой,
Но будет, час расплаты ждёт.
Кто начал царствовать – Ходынкой,
Тот кончит – встав на эшафот.»
– Да, именно так, – подтвердил Распутин и по выражению лица будущего генсека понял, что вместо правильности цитаты Сталин хочет спросить о точности поэтического предсказания.
– У меня складывается впечатление, – задумчиво произнёс Иосиф Виссарионович, – что вы говорите о настоящем времени, как о прошлом. Рассказываете о событиях вчерашнего дня, словно вспоминаете о давно минувшем… И эти дневниковые записи… Если отбросить абсурдное предположение, что вы тайком проникали в жилища господ Кони, Никольского и заглядывали в их личные бумаги, то либо вы умеете читать потайные мысли, либо каким-то образом получаете информацию из будущего, где эти дневники уже стали музейными экспонатами…
– А какая версия вам больше нравится? – натянуто улыбнулся Распутин, водя пальцем по краю кружки.
– Меня устроит любая, способная принести пользу нашей борьбе, на алтарь которой положено немало жертв.
– А сколько еще предстоит! – невольно вырвалось у Распутина, но он закусил губу, увидев, как революционер вскинул голову и насупил брови.
– Какие разочарования постигли и постигнут господ монархистов, я услышал, – разгладив морщины на лбу, тихо произнес Сталин, превратившись в рыбака, увидевшего поклёвку. – А какие разочарования ждут меня? Нашу партию? Наше дело?