Внимательно оглядев оцепеневшего генерала, поругав себя за перебор информации, вываленной на голову неподготовленного хроноаборигена, Распутин кашлянул, привлекая внимание собеседника и ровным, холодным голосом предложил более приземленное объяснение:
– Церковь – идеальное место для подобных встреч. Удобно, не привлекает внимания. Мало ли кто решил пообщаться с Всевышним и встретил за этим богоугодным занятием другого богомольца. Но давайте перейдем к делу…
– Ваши сведения полностью подтвердились, – выйдя из состояния грогги и кивнув, яростно зашептал генерал, – солдат подкупают прямо у казарм(**), натравливают на жандармов, требуют, чтобы шли защищать население от полицейского произвола, хотя дело обстоит совсем наоборот – городовых самих впору брать под защиту. Да и силы не равны. Вся городская полиция – три тысячи человек, гарнизон – сто семьдесят тысяч, состоящий по большей части из резервистов и призывников второй волны, в основном крестьян, растерянных, распропагандированных, злых на правительство…
– … и очень хорошо вооружённых, – закончил за генерала Распутин. – Семимиллионная русская армия располагает двенадцатью тысячами пулеметов на пяти фронтах, а в 170-тысячном Петроградском гарнизоне, не нюхавшем пороха, их больше трех тысяч, четверть от фронтового наряда.
– Как же сподобилось такое? – свечка в руке генерал задрожала, расплавленный воск капал на пальцы.
– Каким образом их распределяли между фронтом и тылом, это вопрос к генералу Алексееву, начальнику генштаба. Главнокомандующий Николай II так и не разглядел в своем подчиненном руководителя военного заговора, – вздохнул Распутин, забирая из кулака Батюшина дрожащий огонёк и ставя перед образом Николая Угодника, – но меня больше занимает другой вопрос, как же все это проспали знаменитые генералы русского сыска Заварзин, Васильев, Спиридович, Глобачев и лично вы?
Батюшин зябко поёжился и опустил голову.
– За всеми думскими оппозиционерами уже полгода как установлено негласное наблюдение. Но армия всегда оставалась на особом положении, не допускающем контроля извне.
– Хорошо, пусть так. А что говорят филёры, ведущие наблюдение за теми, кто не находится на особом положении?
– Полицейские донесения последних трёх недель писаны, как под копирку: к иностранному гражданину N пришло больше гостей, чем ушло от него. Столько-то осталось ночевать и даже квартировать.
– Ну, это как раз понятно. Заговорщики боятся арестов, потому и перебрались на жительство к союзникам… Они просто еще не знают, что репрессии никому ничем не помогут…