Работать на подпольщиков в конуре безо всяких удобств на улице Шарантон оказалось мне не по силам. Тогда Хагана перевела меня на улицу Экос, дом два, недалеко от Пантеона. В полное мое распоряжение предоставили просторную, чистую, свежевыбеленную комнату с электричеством, водопроводом и газом. Я перенес сюда все оборудование, унаследованное мной после закрытия лаборатории «Шестерки» и других тайных лабораторий Сопротивления. Все, что мне позволил забрать Генеральный директорат.
Также Хагана оплачивала все мои насущные потребности, каким образом – сам не знаю. Не мое дело. В денежные дела никогда не вникал. Ненавижу их. Кажется, Пьеро открыл два каких-то предприятия импорта-экспорта для прикрытия, меня записали в штат и выплачивали небольшую зарплату, чтобы я мог покупать необходимые материалы и реактивы, а еще обедать в дешевой закусочной, ведь мне, единственному из всех, не полагалось продовольственных карточек…
Не веришь? Согласен, поверить трудно. После всего, что я сделал для победы, для той же военной разведки, невероятно, что я вновь оказался на нелегальном положении, вне всевозможных реестров и списков. Нет-нет, не подумай плохого, как только я вышел в отставку, сейчас же отправился в полицейский участок и попытался получить необходимые документы. Кроме просроченного военного билета и справки о регистрации 1942 года с жирной печатью «еврей», у меня ничего не было. Полиция выпучила глаза от удивления, они о таком позабыли напрочь. Уже год, как Франция свободна от захватчиков, все население давным-давно выправило себе удостоверения нового образца. Один я опоздал. Дежурный счел это весьма подозрительным.
– В течение месяца вы обязаны предоставить нам подтверждение гражданства Аргентины, иначе пеняйте на себя, – пригрозил он мне.
Я нашел свое свидетельство о рождении, но для временной регистрации требовалась еще справка с места постоянной работы, а такую мне дать никто не мог. Миграционная служба вручила уведомление с печатью, согласно которому в случае непредоставления вышеупомянутой справки в течение двух недель меня принудительно посадят на пароход и депортируют в Аргентину.
Роковая печать напомнила о мучениях родителей. С каким трудом они раз за разом собирали всевозможные бумажки, без которых власти не продлили бы нам временный вид на жительство! Как мы боялись отправки в Латинскую Америку, новых скитаний и лишений! Прежде поиск различных доказательств и подтверждений, постоянные просьбы об отсрочке просто утомляли и угнетали. Теперь же угроза депортации привела меня в бешенство. Как смеют чиновники унижать, высылать из Франции человека, который день и ночь трудился ради ее славы, независимости, свободы и по праву считал ее своим домом!