Екатерину охватывает слабость, она не в состоянии прикоснуться к еде. У нее нет близкого друга, с которым она могла бы посоветоваться или поделиться своими мыслями. Она одинока, у нее все кипит внутри. Рядом с ними она не может сказать ни слова — ее тело в состоянии шока просто цепенеет, остаются лишь жизненно важные функции. Этот кошмар проходит только по воскресеньям, когда она едет в церковь.
Почти лишенная независимости, она думает о финансовой поддержке, которую оказывает им Коко. Коко — с ее магазинами, с ее «роллс-ройсом», с ее виллой и с ее слугами. Екатерина чувствует себя в ловушке, в изоляции, оскверненной и преданной. Слуги прокрадываются мимо нее, как мимо невзорвавшейся бомбы. Дети инстинктивно чувствуют, что она расстроена, что происходит нечто неправильное, и тем не менее она нелепо делает вид, будто все прекрасно.
До Игоря медленно доходит, что дети чувствуют себя здесь неуверенно, он не замечает, каким хмурым стал Федор. И, как понимает Екатерина, Игорь так занят тем, чтобы никто ничего не узнал, что ему кажется, будто Екатерину ничто не тревожит. Ослепленный страстью, он действительно не осознает, что делает нечто дурное. И когда она высказывает ему свои сомнения, смеется над ее паранойей, говорит ей, что она глупа и требует, чтобы она не была такой собственницей. Разумеется, она хочет верить в его невиновность. И все-таки каждый раз, несмотря на лучшие намерения, сама понимает, что ее обманывают. И ей не удается прогнать свои страхи.
При дальнейших расспросах жены Игорь становится угрюмым и раздражительным. И Коко, хоть и ведет себя вежливо, все увеличивает дистанцию между собой и Екатериной.
Екатерина страдает. Как она может обвинять женщину, которая столь великодушно пригласила их жить бесплатно, в том, что та затеяла адюльтер с ее мужем? Что ей остается делать? А вдруг все это неправда? Что, если Игорь прав, и ей в ее лихорадочном состоянии кажется то, чего нет в действительности?
И все-таки некий яд подозрительности продолжает свой путь по ее кровеносным сосудам. Самая тяжелая пытка — наблюдать, как за обедом между Коко и Игорем разыгрывается тайная пантомима. Екатерина до боли щиплет себе руку. Боль отвлекает, мысли обращаются к картинам мученичества.
И несколько следующих дней, когда фортепиано замолкает и тишина окутывает дом, Жозеф продолжает работу, Мари наводит порядок, а дети заняты играми. Собаки, кот и птицы смолкают.
Для всех в доме такая тишина становится частью ткани дня. Но эта тишина жжет рассудок Екатерины, которая в одиночестве, закутавшись в простыню, сидит на кровати в своей комнате. Напряженно прислушиваясь ко всем звукам, она подтягивает колени к груди.