— Тут всё, — довольно сказала я, когда осмотрела содержимое пакетов. — Но вино я не просила.
— Это приятный бонус. — Уголки губ Эвана проказливо дёрнулись.
Он не отводил взгляда ни на секунду, с каждым мгновением кожа плавилась от этих проникновенных зелёных глаз.
Сохранять спокойствие становилось всё сложнее.
Я взяла фарш, масло, повернулась к кухонной стойке, поставила продукты на неё, и начала методично оглядывать автоматически вылезающие ящики и доставать все нужные мне предметы. Я не могла готовить одной рукой — Эван это знал, потому без лишних уточнений начал помогать. Когда наш очень поздний ужин находился на стадии «брызни маслом наглому человеку в глаз», Эван не выдержал.
Он пристроился позади меня, обхватил руками за талию и прижался губами к оголённому плечу. Уровень тестостерона просто зашкаливал, пришлось опереться на стойку, чтобы не рухнуть из-за подкосившихся колен.
— Это настолько красиво, что похоже на сон.
— Красиво? — тихо переспросила.
Кажется, я начинала сходить с ума.
— По-домашнему. Очень. — Он потёрся носом о мою кожу.
— Если девушка готова стоять у плиты и готовить котлеты для мужчины, значит, в дело вмешались чувства. И всё очень плохо. — Я одурманено прикрыла глаза.
— Это совсем не плохо, — покачал он головой. Ещё немного таких интимных действий, и я скину чёртово полотенце. — Кому ещё ты готовила котлеты?
— Никому.
Предельно честно.
Он облюбовал моё плечо и переключился на шею. Я наклонила голову, чтобы насладиться будоражащими мурашками, мгновенно побежавшими по чувствительной коже.
— Ни за что не поверю, что у тебя никого не было, — шепнул он между мягкими, трогательными поцелуями.
— Этого я и не говорила. — Сохранять спокойствие было всё труднее. — Но ты первый, кому я готовлю котлеты. Добровольно.
— Приятно быть первым, — тихо сказал он, целуя мочку уха. — Но меня не проведёшь, Эрин. Я знаю про твоего парня. Рыжего.
— Ревнуешь? — слегка повернула голову, коснувшись щекой его лица, чувствуя, как в сердце пробрались боль и досада.
— Немного. Вдруг он тоже сможет любоваться тобой в одном полотенце и есть твои котлеты.
— Он не мой парень.
«Он не успел стать моим парнем», — если бы сказала вслух, это испортило бы всю атмосферу.
Моя боль только моя.
Мы прижимались друг к другу так тесно, что через ткань бесформенной рубашки чувствовался жар, исходящий от мужского тела. Я повернулась лицом к руководителю, приподняла подбородок, глядя в бездонные, потемневшие от похоти зелёные глаза. Мои губы никогда ещё так не умоляли — поцелуй, пожалуйста, поцелуй, не мучай.