Неожиданно помог Славик.
– Что, Макс, вспомнил, как учудил в доме культуры? – Спросил он с усмешкой.
В памяти Игоря что-то шевельнулось.
Макс заулыбался и кивнул, но тревога не ушла из его глаз. Он погрузил в рот не до конца обглоданную конфету.
– Что там было в доме культуры? – Спросил Игорь.
– Ты че забыл? – Удивился Славик. – Это же месяц назад было…
– Не помню…
– Макс изрисовал картину… и ему прилетело.
На этот раз Игорь вспомнил.
Их коррекционный класс водили на какой-то концерт, и Макс зачем-то забрался в фойе на стул и нарисовал ручкой что-то на висевшей там картине. Это сразу заметили, подняли шум. Родителей вызывали в школу, и отец даже первый раз отвесил Максу подзатыльник. Правда, совсем легкий. Тяжелые полагались Игорю. Он тогда был доволен. За двадцать семь лет он ни разу не вспоминал этот случай, а в этой реальности прошел всего месяц.
Игорь посмотрел на брата. Что на него нашло тогда? Ведь хулиганство совсем не в характере Макса. Может, хотел доказать старшему брату, что не такой уж он паинька? Бедный Макс.
***
Весь следующий день Игорь наблюдал, как кажущиеся спонтанными события мистическим образом идут по четко заданному сценарию. Он хорошо помнил этот день. Помнил уроки в школе, помнил истерику учительницы английского и как учитель черчения швырнул в двоечника Терентьева половую тряпку. Помнил оттепель, накрапывающий дождь, пасмурное небо, сладкий запах материнских духов, свои зимние ботинки, которые он достал из шкафа, очищенную картошку, которую мать положила в большую кастрюлю, наполненную водой, и поставила в холодильник, наказав Игорю сварить ее на ужин. Эта кастрюля простоит там почти месяц…
Игорь был терпелив. Он дождался брата, у которого сегодня было много уроков – он пришел поздно, в четвертом часу и как всегда сразу после обеда сел за уроки.
Он помнил воодушевление отца, который собирался к любовнице, а не к сослуживцу, нервозность понимающей это матери, помнил, как скандалили соседи, как отец разбил свою кружку в железной мойке и как выматерился. Помнил, пачку сигарет «Лаки Страйк», лежавшую на свежем номере газеты «Видновские вести» на краю буфета.
В половине седьмого Игорь вышел в прихожую проводить уходившую на работу мать. Она как всегда торопливо одевалась, одновременно заглядывая в зеркало. Игорь просто молча смотрел на нее. Ему хотелось сказать ей что-то, дать какое-то обещание, но он понимал, что это всего лишь страх. Двадцать четвертое октября девяносто пятого года для нее пока лишь обычный день и его главная задача оставить его таким навсегда.