Как — поможет? Как станет желанной аксиомой?
Трудно сказать…
У нее ведь семья, Аркашка, а у него-то семья еще больше и ответственность за семью тоже гораздо больше!
У нее — Мансуров-Курильский. У него — его жена.
Однажды Ирина Викторовна издалека попробовала узнать: что это за человек? Никандров сказал:
— Мало ли что и как случается у нас, мужиков, но она — моя жена, и пока она моя жена — я не скажу о ней ни одного худого слова. Вообще — ни слова!
Ирина Викторовна испугалась тогда Никандрова, но и зауважала его еще больше… Ей бы, наверное, надо было обидеться, и даже очень, но почему-то она застеснялась этой обиды, которая обязательно должна быть, и еще чего-то застеснялась: усталости Никандрова, его озабоченности и своей навязчивости… Кроме того, важно не только то, что сказано, но и как это сказано, а Никандров умел говорить неприятные вещи, она давно заметила: касалось ли дело его отъезда, еще чего-то — он спокойно говорил об этом, вдумчиво и убедительно, очень необидно. И вот, вместо того чтобы обидеться — она зауважала его, а в этом состоянии между обидой и счастьем ее продолжало бросать с планеты на планету: от хорошего и отличного парня — к слабой женщине, потом обратно, потом — опять обратно.
Она и всегда-то недолюбливала, а теперь относилась совсем нетерпимо к Анне Аркадьевне Карениной за то, что та своей собственной трагедией замордовала всех вокруг себя… Но и таких сил, как у Анны Сергеевны фон Дидериц, дамы с собачкой, которая могла на бесконечно долгое время, на всю жизнь, оставить свою трагедию только при себе одной, — у нее тоже не было.
Так и шло время… Шло словно бы к чему-то… Это опять-таки артисты, тысячный раз играя пьесу, делают вид, будто им неизвестно — чем кончится. А зрителям того и надо, они тоже ждут давно известного конца, и вот из этого, почти что преступного взаимного сговора конец возникает. У Шекспира занавес неизменно закрывается над трупами, когда на сцене уже ни одной живой души, у других — призывом жить хорошо и честно. В жизни — не то, в жизни конца не бывает, время идет почти что так же, как шло оно и вчера, и всегда: оно не знает и не подсказывает никаких решений — должен быть развод или должна быть семья? А если развод — как быть с Аркашкой? А если семья — кем Аркашка в ней будет, и кем будешь ты — слабой женщиной или хорошим парнем, и на какой планете тебе придется жить — на той или на этой?
Никандров приехал из очередной командировки и в тот же день подал ей по внутреннему телефону сигнал, в тот же день они встретились на жилплощади тетушки Марины, Ирина Викторовна вступила в свои права и… снова была хорошим парнем.