По узкой лестнице они спустились вниз, в подвал, открыли еще одну дверь, тоже металлическую, с заклепками, и долго спускались по другой лестнице, с каменными ступенями, с пролетами не менее полусотни метров. Когда Горшин наконец остановился, Матвей прикинул, что находятся они на двухсотметровой глубине под Москвой-рекой.
Тарас с неопределенной усмешкой красноречиво оглядел молчавших контрразведчиков, зубы его тоже излучали золотое свечение.
– За этой дверью, – он отодвинулся чуть в сторону, – расположен храм, которому около трехсот миллионов лет. Впрочем, вряд ли его можно назвать храмом.
Трехметровой высоты и такой же ширины дверь имела странный вид, будто сделана была из отливающих шелковой зеленью крыльев гигантских жуков. Во всяком случае, это был не металл, вообще какой-то неизвестный Матвею материал.
Горшин коснулся двери пальцем, весь засветился зеленым светом и прошел ее насквозь. Потом из ниоткуда – из воздуха, но не со стороны двери – раздался его насмешливый голос:
– Смелее, герои.
– Хорошо, если я сплю, – пробурчал Василий, осторожно дотрагиваясь до необычной двери, шагнул в нее и исчез. Матвей не без колебаний шагнул следом.
Они оказались на балюстраде, опоясывающей гигантский зал с бугристым, сложенным из скалистых пород потолком. Глубина зала достигала не менее ста с лишним метров, и весь он был заполнен одной колоссальной, светящейся оранжевой желтизной постройкой, аналогов которой в земном градостроительстве Матвей найти сразу не смог. Больше всего она напоминала созданный с великолепным размахом термитник, с тонкими и плавными переходами, создающими потрясающий эстетический эффект. Но главное, что бросалось в глаза и ощущалось на расстоянии, термитник был создан не человеческими руками и не для людей.
– Карамба! – прошептал Василий после пяти минут молчания. – Теперь уж точно я сплю! Кто мог это здесь построить?!
– На самом деле термиты, – обернулся Горшин, сверкнув фосфорически светящимися белками глаз. – Правда, по размерам они не уступали нашим овцам. К тому же в те времена это были разумные существа.
– Бред! – сплюнул Василий, с благоговейным трепетом разглядывая термитник.
– Под Москвой около сотни таких подземных храмов, сохраненных благодаря заранее принятым мерам, – не обратил внимания на его реплику Горшин. – Под Кремлем – самый большой и красивый и самый древний, ему около полумиллиарда лет. Строили его пчелы… я имею в виду разумных пчел. Так что Москве на самом деле гораздо больше лет, чем принято считать.
– Кто же ухаживает за таким чудом?