Зеленый радар перед взором пошел пятнами, а потом и вовсе разорвался на тысячи осколков, перестроился в какие-то геометрические фигуры, похожие на те, что я видел у камаджоров. Рука с татуировкой загорелась огнем, будто меня хлестнули крапивой.
Еле поднялся, и не отрывая рук от головы, налетел на стену. Оттолкнулся от нее и как мячик в пинболе бросился на противоположную, а от нее к клеткам. Прошелся плечом по прутьям, но резкая боль хоть чуть-чуть привела в чувство. Настолько, чтобы понять, что я не один уже не только в голове, но и в помещении.
Я покосился на полукровку, подкрадывающегося со стороны, откуда я пришел к камерам. Тощий силуэт Билли расплывался и подрагивал, накладываясь на зеленые блики, заслонявшие глаза. Но было видно, что он чем-то замахивается.
Черное-зеленое марево вспыхнуло, когда полукровка метнул в меня какой-то предмет. Золотистым росчерком, как комета, мне в голову полетела помятая жестяная банка с консервами.
Зов тянул в какие-то пропасти разума, татушка жгла шоковыми вспышками. И тело слушалось с задержкой, простейшая команда пригнуться и уйти в сторону, броситься за «ремингтоном» или выхватить «дедушкин кольт», сформировалась и дошла от мозга к телу только первой частью. Я пригнулся — банка пролетела над головой, чиркнув меня по шишке сбоку от темечка, набитой за годы детских падений и случайностей.
«Убееей…»
— Да, легко! Отвали только… — я перестал выдавливать зуд, скребущий по стенкам черепа, принял его и бросился навстречу Билли.
Забил на оружие, внутри проснулась жажда убивать. Рвать, кромсать и делать больно. Перед глазами словно светофор переключили — зеленые отблески сменились на красную пелену. Я видел силуэт и несколько пульсирующих, манящих участков.
Хрупкие ребра, за которыми, как колокол, раздавался стук сердца. Хрупкими они станут от моего удара. Раскрошатся, пропуская мою ярость, когда я его вырву.
Тощую шею, на которой, как припадочная, билась вена. И это туда-сюда меня раздражало. А предвкушение, как я до хруста сожму его шею и буду душить, пока белесые глаза не лопнут, возбуждало.
Желания с полукровкой у нас совпали, только он уже давно перестал быть человеком. Никакой хитрости, уклонения или обманных движений — удар единственной лапой пошел по касательной. Сверкнули обломки ногтей, по лицу прошлась волна прохладного воздуха, когда пальцы пролетели по пустоте. Я легко поднырнул под летящей наотмашь лапой, и ударом правой сверху в челюсть подтолкнул тело, ускорив инерцию и впечатывая мутанта в пол.
Клацнули зубы, Билли зашипел, улетев в кучу мусора, и попытался вскочить, будто и не было моего лучшего удара, а так всего лишь обидная пощечина на скользком полу.