— Ясно. Посмотрим… — пожал плечами русоволосый здоровяк.
— А тебя, Петруха, вижу, занесло в ледяные дали, — не сдержавшись, мужчина рассмеялся.
Николай молчал, уставившись на аварийные схемы, предельно понятные, но выполненные на испанском языке.
— Что, Петя, мечты о непыльной работе — такие мечты… — со смешком продолжил незнакомец.
— А он не «Петя»… Его Николаем зовут, — глядя на пол кабины, неожиданно произнес Икя.
— Мы знакомы? Разве? — негромко, с заметным напряжением в голосе, буркнул русоволосый здоровяк.
— Да ну, — рассмеялся незнакомец. — Мой брат тебе деньги сколько раз давал в долг? Три? Четыре?
— Так вы знакомы? — с наигранным изумлением вновь вмешался Коля.
— Он, в девяносто втором еще, к нам в Хантингтон приехал?
— Куда? — с любопытством спросил Икя.
— В Хантингтон Вудс, в Мичиган. Мой брат ему все способы показал, как в Детройте можно деньги заработать, не рискуя жопой… «Город-руина», «Город-призрак» — пусть говорят, рассмеялся незнакомец. — А бабло легкое там так и плавает, как сливки…
Кабина лифта остановилась, и мужчина неожиданно прервал свою речь. Не теряя времени, Островитянин шагнул в открывшиеся двери. Жилой блок все еще был окутан полумраком — работало лишь аварийное освещение.
Медленно, осторожным шагом, идя вдоль стены, обитатель Острова успел отойти лишь на несколько метров. Услышав звук открывающихся дверей кабины, он остановился, бросив взгляд в сторону второго лифта.
Увидев успевшие стать знакомыми лица, Икя облегченно вздохнул. Но прошло лишь мгновение, и в сторону открытых дверей бросились зараженные — трое или четверо. Геннадий успел нажать кнопку, чтобы направить лифт на первый уровень. Но было уже поздно — болванчики вваливались в кабину лифта один за другим. Секунду спустя, Икя смог насчитать уже шесть болванчиков.
Они теснили людей, царапали их и вгрызались зубами в человеческую плоть. Двери лифта закрылись, погрузив второй уровень в тягостную тишину.
— Давай, шевелись! — не сдержавшись, окрикнул своего тезку русоволосый здоровяк.
Не произнеся ничего в ответ, Островитянин двинулся в сторону помещения, ненадежной обители Яворского.
— Как обычно, — с разочарованием, тихим голосом, произнес себе под нос Икя.
Разочарованно сжав губы, потупив взгляд, обитатель Острова погрузился в подобные дреме раздумья. Растерянность ушла — она уступила место странной смеси отчаяния и чего-то иного, темного, пришедшего из глубин души.
Их пути разошлись лишь два часа назад, но Антон уже был мертв. Он смог отползти в угол, под громоздкий, привинченный к полу стол. Но болванчики успел погрызть его ноги, разорвать жилы — Яворский истек кровью.