Мешков уточнил ту информацию, которую удалось выбить ему из заложника — человека Животина. Также сообщил: тот пристрелил Копылова…
— Ага, как бы не так… Знакомая история… — рассмеялся Шилов. — Я вроде бы тоже трупак! Стало быть, обменялись дезой! А иначе никак — одна школа выучки, да и работали вместе одно время поначалу! Забавно, не правда ли?
— Что делать с заложником, командир? Как быть? Мой спаситель намерен его того…
— Ни в коем случае! Он свидетель твоей невиновности! Я лично займусь им, а ты… Поспеши, майор! Не дай возможность «животному» ликвидировать одного нашего «знакомого» из списка! — напомнил полковник про фамилию Сергачёвых.
И дал ему адрес их дачи на периферии.
— Но как узнал, командир?
— Опыт и знание конкурента, как самого себя — для меня не секрет каждый его шаг и давно просчитан! Работай! Поторопись!
Мешков призадумался над тем, кого оставить с заложником — гаишника или чистильщика? Первого тот облапошит, а вот второй — его. И так ни этак, и этак ни так.
Покосился на обоих.
— Я забираю у вас машину… — заявил он им обоим.
— Не понял… — выдал водила.
— И я… — присовокупил Алексей. — Я с тобой!
— Нет, тебе дальше нельзя со мной — чревато! И чем — сам в курсе, а всё видел!
Опасность скорее исходила от чистильщика. Тот мог подстроить всё так, будто спецназовец вырвался и пристрелил гаишника, ну а он положил его, как профессионал. И никто не осудит за профессионализм. Да не тот случай, чтобы оставлять гору трупов.
До Мешкова дошло: заложника проще усыпить.
— А я бы на твоём месте всё-таки пристрелил его — всё надёжней… — вёл авто водила.
Рядом с ним на переднем сидении в качестве пассажира располагался Мешков, а на заднем уже по заведённой традиции Алексей. Они ехали по трассе в какую-то глушь, где было расположено дачное сообщество кооперативного типа с застройками ещё с советских времён. И для чего катили в такую глухомань — понятия не имел, а никто с ним по-прежнему не считался и не брал в расчёт.
* * *
— Ма… — отбился противно-назойливый голос дочери в подсознании Милы. — Ты спишь?
Та поморщилась недовольно и приоткрыла глаза, щурясь на дочь.
— Додик…
— Никак признала… — порадовалась Дарья.
Стука колёс по рельсам не слышно. Можно было решить: поезд остановился — они находятся на перроне какого-то вокзала.
И точно — она на деревянном сидении, а рядом муж и старики. Все как один сидели и сопели.
Когда и как покинули вагон… ресторан… мама не помнила. Поэтому вопросительно уставилась на дочь.
— Мы как здесь очутились, а когда из поезда вышли?
— А чё сразу я? Как сказала, так и сделали, — соврала дочь и глазом не моргнула.