Чрез несколько дней лекарю удалось в ранах моих ощупать лоскутья сукна с полотном и вынуть их, отчего я в короткое время получил чувствительное облегчение. Жители рязанские выезжали из сего города более и более; почему и спасительница моя, взяв меня с собою, поехала в деревню к своей матери. Почтенная, с лишком восьмидесятилетняя старушка приняла меня, как сына. Будучи сама столь слаба, что не могла выходить из комнаты, приказывала она каждый день приводить меня к себе, осведомлялась о моем состоянии, составляла для меня разные припарки и одною уже сострадательностью делала раны мои не столь мучительными. Но чрез несколько дней я опять стал чувствовать боль нестерпимую; лекаря близко не было, бывшие со мною лекарства также все вышли.
Мне известно было, что в Касимове учреждена гошпиталь, почему и просил я мою благодетельницу довершить свои милости, приказав отвезти меня туда. Она сама видела сию необходимость и немедленно приказала приготовить самый покойный экипаж; снабдила меня всем нужным как для дороги, так и на время моего там лечения. При благословениях, с которыми отпускала меня, потихоньку положила она в мой карман книжку с 450 рублями. Приметив это, я стал было отговариваться, но она потребовала, чтоб я непременно взял сии деньги, говоря, что ей известно, как их у меня мало, и что я могу возвратить ей сию ссуду, когда буду в состоянии. Сверх того позволила она мне оставить при себе ее человека на все время моего лечения.
По получении в Касимове возможного облегчения, на обратном пути я был у моей спасительницы. Она, почтенная ее мать и брат радовались сердечно, увидев меня гораздо здоровее прежнего. Мне стоило большого труда упросить мою благодетельницу, чтоб она взяла с меня деньги, полученные мною от нее при отъезде в Касимов.
Вот, милостивые государи, слабое изображение человеколюбивейших со мною поступков. Но кто может выразить ту сострадательность, ту нежную заботливость, которые, не имея ничего вещественного, несказанно облегчают страдания! Итак, я и моя родительница за спасение ей третьего, у него остававшегося сына (два брата мои уже пали на поле брани за Родину) пред лицом всего Отечества приносим ей искреннюю благодарность и молим Предвечного, да ниспошлет Он моей спасительнице всю милость Свою! Равно благодарим ее почтенную родительницу, брата и все их семейство!
Да не оскорбится их скромность сею душевной признательностью!
Сергий Бирюков,
Одесского пехотного полка майор.
Сын Отечества. 1813. Часть 9. № 43. 23 октября. С. 199–203.