>В 1912 году, во время Балканской войны, враги одолели Мелник, сожгли его. От 14 тысяч жителей осталось не больше шестисот. Примерно столько же живет здесь и сейчас, но горе тому приезжему, который назовет Мелник селом или деревней: горожане не простят ему этого. Ибо Мелник — хотя и самый маленький в Болгарии, может быть, даже в Европе, но — город: был им от веку и останется навсегда.
Воплощения
Теперь я открою тайну. Я сам стал фракийцем. На мне был короткий хитон, схваченный у плеча золотой пряжкой, у входа в подземелье всхрапывали кони, запряженные в легкую колесницу. Я стоял под мрачными сводами пещеры, таящейся в горе, и пил густое, как кровь, вино — набирался сил перед дорогой. Предки мои бились рядом с Гектором под Троей, я тоже шел на ратные подвиги, вино же было эликсиром, заключающим энергию жизни…
И еще я был византийским полководцем. Мои войска окружали Българштиню, победа была близка, но внезапно из осажденного города вышла девушка и бесстрашно направилась к нам. Стрелы не брали ее, поэтому воины дрогнули, а когда вслед за горожанкой двинулись защитники города — войско деспота Слава, — византийцы бросились бежать, и лишь я, горестный их водитель, был схвачен и брошен в темницу. Бог отказался от меня, раны горели огнем, до рассвета не суждено было дожить мне. Но во мраке я нащупал бочку, выбил затычку и припал губами к отверстию. Вместе с густой сладкой жидкостью в меня влились сила и надежда. А когда с первыми лучами света в подземелье появился противник мой, Алексей Слав, в жилах играло вино, и я смеялся ему в лицо. Тогда отступил пораженный деспот и даровал мне свободу. Ликующий, я вышел к солнцу, но обещал восхвалять могучее вино Мелника, покуда глаза видят мир…
Много легенд связано с мелникским вином, вином-кровью, вином-нектаром, славившимся по всему Средиземноморью. И я на самом деле вселялся в облик давних людей, когда сидел на толстом обрубке дерева в большом подземном зале, а Андон Белков, житель Мелника, рассказывал мне предания.
Вино пахло сыростью. Это был добрый запах: старинных бочек, темной жизни скал, гибкой лозы, смоченной теплым дождем, пара, поднимающегося от почвы на восходе солнца. И еще: от вина исходили токи памяти о неисчислимых поколениях виноделов, которые отобрали у гор кусочек плодородной земли и дали ему счастье служить точному вкусу.
— Это вино не пьянит, а радует, — говорил Андон Белков, сухонький, маленький, с лапками морщин возле глаз человек, открывший мне подземелье. Пламя свечей играло тенями на его лице, вырывало из темноты тугие формы бочек. — Самое настоящее — только здесь, в Мелнике, трехлетней выдержки и, уж конечно, не бутылочное. Им даже лечатся, да-да, не смейтесь, в нем большое содержание танина. Этим объясняется еще одно название вина: бальзам.