Но, выйдя в вестибюль, замираем. Шахтеры, должно быть, тоже составили некий план, как и мы. Потому что в доме идет снег.
Вестибюль кажется пустым. Двери закрыты, окна совершенно целы. Но наши враги вызвали магией снег в помещении, и он кружится в воздухе, собирается на коврах дюймовым слоем, сползает кривой шапочкой со старинных часов, расползается в кашу на столе и продолжает падать с потолка, мягкий и белый. В доме так тихо, что я слышу мягкое тиканье часов.
Слишком тихо.
Моя нога скользит по снежному покрывалу. Теперь они смогут выследить нас где угодно в доме, потому что снег, точно карта, приведет их прямо к нам.
– Ступайте в следы друг друга, – шепчет Якоб. – Так они, по крайней мере, не смогут определить, сколько нас.
Я киваю и сглатываю, но из-за снега трудно двигаться быстро. Сосульки свисают с люстр у нас над головами, острые, точно кинжалы. Мягкий холодный снег сыплется мне за шиворот, покрывая слоем толщиной в ладонь столик в вестибюле и разбитую вазу. Тело Петера лежит там, где упало; он выглядит так, словно просто уснул и его замело снегом.
Медленно, мы с трудом пробираемся через вестибюль и проходим мимо бальной залы. Ее двери закрыты, а за ними царит мертвая тишина.
Парадная лестница перекрыта. Бурые лозы, усеянные шипами, оплели перила, скрещиваясь и пересекаясь над ступенями, словно колючая проволока. Эти люди сделали все, чтобы не дать нам уйти, чтобы запереть нас, словно в ловушке, на первом этаже.
Я сглатываю ком в горле, видя такое использование магии. Сегодняшняя битва будет сражением силы и умений. Тот, кто применит свои наиболее разумно, выиграет.
Я беру Еву за руку, чувствуя мягкую и теплую кожу, на ее длинных темных ресницах висят снежинки. В доме начинает темнеть, и на стены вокруг нас ложатся тени. Это подает мне идею.
– Пс-с-ст, – шепчу я Лильян. – Ты можешь подделать стены?
Мы знаем этот дом как свои пять пальцев, знаем, где должны быть комнаты и двери. Тем, другим, придется полагаться только на свое зрение. Лильян озорно улыбается. Она заставит дом меняться и смещаться вокруг них, заставляя сомневаться во всем, что они видят.
– Твердость, Марит, – шепчет она.
Это вполне уместно. Чтобы остаться в этом доме, нужно заслужить свое место.
Лильян ждет, пока мы все не войдем на потайную служебную лестницу, а потом проводит рукой по стене, чтобы замаскировать дверь. И добавляет несколько фальшивых дверей там, где стена состоит из сплошного кирпича.
Когда она присоединяется к нам, со щелчком заперев за собой замок, мы оказываемся в полной темноте. Лестница резко скрипит у нас под ногами. Я морщусь при каждом шаге, надеясь, что завывание ветра снаружи заглушит эти звуки. Мое сердце колотится, точно испуганная птица, пытаясь выпрыгнуть из груди.