В зале повисла гробовая тишина, прерываемая только рыданиями некоторых девушек. Кто-то шептал «простите», закрыв глаза и сложив руки в знак раскаяния. Но большинство Кошек просто опустили головы, словно над ними бушевала гроза.
Кэти, охранники и все собравшиеся ждали.
И вот к возвышению, на котором стояла Кэти, направилась девушка. Номер 182. Морган.
Она молча шла между швейных машинок, высоко подняв голову.
К Морган кинулся охранник.
В этот же момент из толпы вперед вышла еще одна девушка.
А затем еще одна.
И еще. И еще.
Я тоже пошла вперед. Мы все молча пошли вперед.
Вся наша толпа без единого звука двигалась вперед. Кэти с охранниками смотрели на все происходящее и не верили своим глазам. На них молча шли девушки с шерстью разного цвета. Все смотрели прямо перед собой. Мы были едины. Я чувствовала все наши запахи. Разные, но в то же время похожие – примерно такое ощущение возникло у нас и на Марше Кошек. Мы были глыбой, которую невозможно сокрушить. Нас не могли остановить ни проповеди, ни дубинки, ни туники, ни швейные машинки. К нам присоединились даже самые покорные, самые забитые, даже те, кто всего несколько минут назад умолял о прощении.
Кэти, стоя на возвышении, бессильно качала головой из стороны в сторону.
Нас отправили в спальню. В тот день в цеху не было слышно треска швейных машин. В тот день никто не работал.
Это была победа.
Маленькая и даже ничтожная.
Но все-таки победа.
Фатия сказала мне: «Идет война». Она была права. Но она ошибалась, думая, что мы воюем против всего человечества: мы вели войну сами с собой. Мы боролись с отчаянием, с чувством вины и стыда. С тем, что нам пытались навязать с самого детства.
* * *
Нам уменьшили порции в столовой, увеличили рабочий день, запретили свидания – последствия нашего бунта не заставили себя долго ждать.
Больше всего мы беспокоились о Морган.
На следующий день всех девушек, как и каждое утро, собрали во дворе под присмотром охранников. Небо было белого цвета. Ночью шел дождь, и земля блестела от инея. У стоявших на холоде Кошек изо рта вылетали облачка пара. В главные заводские ворота въехала черная машина в сопровождении полицейского фургона. Из нее вышли Ревер и Лемуан. Кэти сухо поприветствовала их.
Конечно, Ревер и Лемуан прибыли на завод не с дружеским визитом. Им, скорее всего, доложили о том, что ситуация ухудшилась, и они приехали навести в лагере порядок. Они осмотрели толпу неподвижно стоявших притихших Кошек, а потом Кэти пальцем показала на Морган:
– Вот она. Номер 182.
Ревер с Лемуаном подошли к Морган. Она не опустила глаз. Она так же пристально смотрела на мужчин, как и они на нее.