— Пробирает, — поделился решительный гость вкусовыми впечатлениями.
— Похоже, горючий материал. В период с потрохами запроданной нефти, это, должно быть, самое дорогое, что могут преподнести жители. Интересно, каким цветом горит поднесенная жидкость?
— Если судить по крепости, то гореть должна классическим, синим пламенем. — Утер молодцеватого вида баскак щегольские усики и передал приятелям кувшин да бунчук, чьим древком до сего времени, что есть силы, дубасил то в вежу, то в ворота.
— Примите, други… то бишь, нукеры, огненную воду — глядишь, для чего-нибудь сгодится…
Нукеры, все как один, заметно оживились и зашмыгали доселе безнасморочными носами.
— … подпалить чего, я имею в виду.
— Правильно мыслишь, командир… э-э, нойон. Онголы были знакомы и зачастую применяли горючие смеси не по прямому назначению, а при осадах, штурмах. Так что можем сжечь ворота запросто: подобные случаи не являлись редкостью и впервые отмечены в здешних краях столетий семь-восемь тому назад…
— Ясно, консультант, но ты бы лучше записал в путевых скрижалях, кто снабжал агрессоров этой жидкостью.
— Непременно, ведь имеющий место прецедент несомненно достоин внимания! Получается, что у онголо-отар напрочь отсутствовала служба тыла: всем необходимым снабжало автохтонное население, даже горючими, а то и смазочными материалами. Не отсюда ли пошли напалм и огнеметы, не здесь ли истоки зарыты? Ведь горшок можно использовать в качестве метательного, зажигательного снаряда. А если обычай на всякий стук отдариваться горшками — чему мы свидетели — пришел издревле, то понятно, почему с рекордной скоростью и легкостью испепелялись грады, рушились тверди!
— Если дебош с боем посуды намечаете, то плата за тару отдельная! — В бойницу вместо руки, напрасно ждущей затребованную цену, в негодовании просунулась, потрясая отвислым носом, осоловелая рожа с непродранными, опухшими глазищами. — Рубленый гони, погань алкашная!
— Погань? Да-да, погань, именно это конкретное определение соответствует дошедшему из веков терминоописанию. Вот, например: «Да укоришеся погани и побегоша платие все помятоша». Или вот…
— Да на кой ляд мне обноски? Налик гони, а то нашинских щас кликну, всех на ноги подыму да с кулевринки затинной ка-ак бабахну — лохмотья от твоего платья и полетят! Ну что, будить? — голосом, полным фальшивой уверенности и осознания невозможности в явь претворить обещанное, все же выдвинул ультиматум караульщик и, во исполнение служебного долга, судорожно пытался нашарить чекан на поясе.
— Ну-кась, подойди кто поближе, чтоб разглядеть рожу нахальную для последующего в суде опознания. — Вытащил-таки из-за пояса чекан, а теперь старался морду с плечом из капкана бойницы вызволить.