– Альмод, хватит! – Тот, что постарше, придержал его за локоть. – Служанок полно. Оставь детей в покое. Они одаренные, в конце концов.
– Одаренные… – процедил тот почти по слогам. Высвободил руку. – Вижу. И мне плевать. – Он сделал еще шаг, пристально глядя в лицо Эрику. – Отойди и не мешай. Ничего ей не сделается. Да и от тебя не убудет.
Эрик не отвел взгляда – казалось, весь мир сузился до этих темно-серых презрительно прищуренных глаз.
– Тебе ведь не нужна именно она, – сказал он, внезапно поняв. – Ты просто не потерпишь отказа.
– Да, – снова усмехнулся тот. – И что? Что ты с этим сделаешь, одаренный мальчик?
– Эрик, не надо… – прошептала Мара ему в ухо. Руки, обхватившие его за пояс, дрогнули. – Я…
– Нет. Мы уходим. И для этого нам не нужно ничьего дозволения.
– А вот тут ты ошибаешься.
В следующий миг Эрик понял, что не сможет сделать и шага, словно ступни увязли в досках пола. Впрочем, почему «словно»? Он отчетливо видел, как сплелись нити, превращая воздух вокруг его ног в густой, почти каменный. Вот, значит, как…
Вокруг завизжали, бросились по углам, боясь приблизиться к двери.
– Альмод, прекрати! – крикнула уже девушка. Схватила за плечи, оттаскивая назад. – Оставь их!
Тот коротко, без замаха двинул локтем:
– Не лезь!
Чистильщица сложилась, задыхаясь. Эрик, воспользовавшись моментом, толкнул в бок Мару:
– Беги!
Она успела сделать два шага – завязла в густом воздухе, будто муха в киселе. Эрик высвободил ее, рванул нити, спеленавшие самого.
– Беги, говорю!
Вырваться он успел, сделать что-нибудь еще – нет. Легкие внезапно наполнились водой, и он рухнул на четвереньки, отчаянно кашляя. В голове мутилось – то ли от недостатка воздуха, то ли от страха. Захлебываясь, выкашливая и выблевывая воду, он все же сумел зацепить контрольную нить. Вдох. Отчаянный, глубокий, настоящий вдох.
Перед глазами замаячили сапоги, и он швырнул в них сгусток пламени – примитивная чистая энергия Дара, годится лишь для ученика-первогодка, никак не для того, кто через три дня будет защищать магистерскую диссертацию. Но можно ли здраво мыслить, когда сердце колотится как ненормальное, вспотевшие ладони липнут к полу, а желудок подкатывает к горлу от страха?
Он никогда не сражался всерьез – занятия и стычки в коридорах университета с такими же школярами не в счет. Он никогда не сражался с тем, кто убивает тусветных тварей и чья жизнь зависит именно от умения плести нити мира в полную силу.
Сапоги шагнули в сторону – кажется, даже неторопливо. Пламя пронеслось мимо, рассыпалось безвредными искрами. Перед лицом промелькнула рука, стянула ворот, вздернула на ноги.