Подошел ее автобус, битком, набитый пассажирами, она кое-как проскользнула в салон и, уцепившись хрупкой ладонью за перила, так чтобы не упасть, хотя там яблоку некуда было упасть. Не хотела облокачиваться на стоящего рядом мужчину, ей было неприятно, от него дурно пахло сигаретами или маленькую старушку, которая постоянно ворчала, что в автобусе нечем дышать и все толкают ее, что молодые студенты едущие непонятно куда и зачем не уступают пожилым место. Диляра ехала молча, хоть все вокруг шустро толкались и смещались с места, кто проходил на выход, то пролезет, раздвигая всех локтями, кондуктор. На все Диляра молчала и терпела, пока автобус не привезет всю это битком набитую, как селедка в банку, толпу на конечную остановку, где все и сходили. Какой-то высокорослый и толстый мужчина стоял над ее душой и горячим тяжелым дыханием обжигал ее шею и причитал на ее ухо, что ему неудобно, что кто-то там его за спиной ногой толкает. Диляра молчала, когда мужчина прижимался к ней, трогал ее руками, нарочно, ссылаясь на неудобство. Она молчала и лишь презрительно смотрела на несчастную старушку, которой некуда было пристроиться, и она нечаянно наступала Диляре на новые кроссовки и даже не извинялась при этом, стояла на них пока Диляра не выдернет из-под нее свою ступню как из-под пресса.
Затем автобус, проехав полгорода, на половину опустел, стало легче дышать, и запотелые окна вновь стали прозрачны. Появилось место куда сесть, но ей было не удобно, с пола поднималась пыль, и дышать было невозможно, она решила вновь подняться. На следующей остановке народа в автобус влезло столько же, сколько недавно вышло, и вновь стало душно и нестерпимо неудобно. Сводило мышцы на ногах и руках из-за неправильного и неудобного положения и от постоянного надавливания. В автобусе за один час она уставала больше чем от целого дня работы или безделий вместе взятых. И это все ее утраивало, она привыкла к тому, что повторялось каждый вечер. Автобус их вез, как стадо животных в загоне, где все друг друга толкают.
Так всю дорогу Настя за этим автобусом и следовала, присматриваясь к выходящим пассажирам, нет ли среди них Диляры. Пока последняя мучалась в дурно-пахнущем салоне автобуса, Настя ехала в полном комфорте: из динамиков доносилась приглушенная музыка, пахло приятным освежителем воздуха, и легкий поток ветра из миниатюрного вентилятора трепетал челку ее длинных волос.
На окраине города в поселке Залесном, где была конечная остановка, Диляра вместе с остальными пассажирами вышла из автобуса. По широкой грунтовой тропе отправилась через полосу леса к частным одноэтажным домам, где и проживала. Путь этот был укороченный, но темнело, и она одна не побоялась идти через лес, это насторожило Настю, ибо все пошли по асфальтированной дороге в обход, а она одна отбилась от толпы. Хотя Настя и не предполагала, что по этой тропе Диляра попадает на свою улицу на двадцать минут быстрее, и ничего не боялась, потому, что до этого момента ничего не происходило. Но на этот раз произошло, то, что она не ожидала, но о чем вполне могла догадываться. На встречу ей шли ее старые знакомые Андрей, Александр и Равиль. Они быстро к ней приближались, Диляра их заметила и шла им на встречу, ибо обойти было нельзя, тропа была одна. Ей неприятно было с ними встречаться и разговаривать, и все-таки она решила пройти мимо, но ей не удалось. Ребята приблизились к ней, Андрей с ходу ударил кулаком ей в лоб, она попятилась назад, потеряв ориентир. В глазах всплыл туман, и она не соображала, что происходит, и что с ней пытаются сделать. Они втроем схватили и поволокли ее в гущу кустарников, не заметили, что со стороны за ними следили. Настя, заметив что-то нехорошее, вышла из машины и стала приближаться к ребятам, в темноте она мало, что могла различить, но, услышав голос Диляры, которая звала на помощь, ускорила шаг. Она приблизилась настолько, что смогла рассмотреть, как трое неизвестных ребят повалили девушку на землю среди колючих кустарников и пытаются стянуть с нее джинсы, которые с трудом поддавались. Да еще при том девушка отчаянно сопротивлялась и не давалась им.