— Эмм… Не уверен, что у меня есть право обсуждать это с кем-то без согласования с Анатолием Кутузовым, — пришлось отказаться от ответа, вспомнив бумагу, которую пришлось подписывать.
Вряд ли главный военный прокурор такого ранга имеет ограничение по доступу к информации, но лучше перестраховаться. Фиг его знает, не будет ли у меня потом лишних проблем из-за болтовни. Раз уж начальник Суворовского заявил, что он скоро приедет, то пусть на эти вопросы сам отвечает.
— Скоро он приедет. Не переживай, если всё так, как ты сказал, то уже через пару часов к тебе не будет никаких вопросов, — похлопал меня по плечу прокурор, направляясь в сторону стоянки.
Там его ожидал уже не только кто-то из тайной стражи, но и вторая подкатившая машина с надписью «военная прокуратура». Оттуда выбрались четверо военных, за несколько секунд получили кучу ЦУ, после чего рванули по своим делам.
Через час я уже окончательно задолбался отвечать на вопросы и просматривать бумаги, которые мне пытались подсунуть.
Сразу отличились полицейские, которые решили какой-то фантастический рассказ написать вместо рапорта. Я читал и поражался, что такое можно выдумать.
Оказывается, что они подъехали чуть ли не к началу сражения, всячески требовали сложить оружие и прекратить атаковать друг друга. Я, как и те восемь трупов, что до сих пор лежат на асфальте, отказались выполнять законные действия, начав сражаться друг с другом. Более того, я первым атаковал их с помощь «неустановленного огненного заклинания высокой мощности». Едва я разобрался с восьмёркой своих врагов, как сразу уселся на скамейку, названивая кому-то.
— Вы совсем идиоты? — сочувственно спросил я.
Ребятки не видели, но ими уже заинтересовался тот самый военный прокурор. Он заметил, что они подошли ко мне и всучили бумажки в руки, так что уверенно направился в нашу сторону, решив проверить, что же они такое накатали.
Не знаю, какие там приказы и распоряжения у этих клоунов, но, уверен, они только что навлекли большую беду на свою голову. Прокурор уже успел просмотреть записи видеонаблюдения, которые ему предоставил Алексей, так что выглядел очень довольным.
— Что тут у нас? — добродушно спросил он, вытягивая рапорт из моих рук.
Тридцать секунд молчания сменились потоком трёхэтажного мата, исходя из которого стало ясно, как часто и в каких позах этот главный прокурор сталкивался с самими полицейскими, с их родителями и всеми остальными предками до седьмого колена.
— …пошли вон отсюда, — завершил он столь великолепную речь, разрывая рапорты и кидая их в ближайшую урну.