Начальник повернулся и медленно зашагал в контору.
«Интересно, куда он меня двинет?.. В десятники или на эстакаду в рабочие? А, черт с ним! Лучше крючком лес катать, чем со всех сторон пинки!..»
Михаил заскочил на скользкую гусеницу трактора и в ярости принялся дергать пусковую рукоятку. На этот раз бульдозер окутался синим дымом, заревел пускачом и, стихая, зарокотал главным двигателем мощно и ровно. Михаил сел за рычаги и поехал к огороду Калистрата.
14
Кабинет у Андрея Никитовича Гребнева обставлен не хуже, чем у иного директора: большой письменный стол, к нему примкнут еще один, длинный. В кабинете — сервант, где под стеклом на полках стоят с десяток книг, электрочайник, арифмометр, круглые отрезки образцов гнили и других пороков дерева. К полу привинчен тяжелый сейф, у стен ряд гнутых стульев. В углу на ножках красуется большая радиола, на ней в солидном лакированном корпусе настольные часы с боем. Какая бы погода ни стояла на улице, в кабинете чисто, тепло, и барометр на стене какой уже год показывает «ясно».
Андрей Никитович выпрямился на своем стуле с высокой резной спинкой и пригласил Михаила присесть. Какое-то время играл листиком чистой бумаги, словно не мог ему места найти: подержит на весу, положит, потом снова возьмет.
— Вот ты разговоры все ведешь, где только можно и нельзя: портим лес, жгем, ничего не могем… — с едкостью сказал наконец Андрей Никитович. — А сам что сделал? Что вытворил? Теперь вот к конторе ни подойти, ни подъехать! Это, Протасов, над нашим делом ты хуже насмешки устроил!..
— Она давно устроена, эта насмешка, — тихо, не глядя на Андрея Никитовича, ответил Михаил. — Вон шоферы спрашивали: для чего, мол, хлысты возим, машины бьем по нашим дорогам? Все равно половина леса на берегах остается и гниет без пользы. Не лучше ли, говорят, повременку нам бы платили, а машины на прикол? Для государства выгоднее — лес бы целым остался…
— Демагогия, Протасов, надоело! — перебил Андрей Никитович. — Охотники поглумиться над трудностями всегда находятся. Надо пресекать такие разговорчики, а не потакать им…
Андрей Никитович помолчал, снова было взялся за бумажку, но отложил ее в сторону, сказал:
— За самовольство я тебе пока выговор вкатил, но сейчас разговор не о том. Подготавливайся на Щучью курью. Погода видишь какая? — начальник повел рукой на окно, за которым моросил мелкий, теплый дождь. — Самая пора, а потом и через реку переправиться не успеем…
То, что начальник может послать его за Обь, где был уложен лес зимней сплотки, Михаил никак не предполагал, и было это очень некстати.