Затем мне снова пришлось отлучиться чуть ли не на месяц. Вернувшись в начале августа, я был уверен, что птенец уже вырос и покинул гнездо. Но все же решил это гнездо навестить, чтобы выяснить, чем кормили птенца за последние дни перед вылетом. Представьте себе мое удивление, когда я обнаружил своего питомца сидящим на краю гнезда и жадно пожиравшим только что принесенного солидного варана. Из покрытого белым пухом птенчика мой подопечный превратился в настоящего большого орла, с которым была уже опасно заигрывать. К тому же он за это время успел отвыкнуть от визитов. Едва я стал взбираться на дерево, как молодой орел расправил крылья и прыгнул с гнезда. По всей видимости, это был первый полет, так как, несмотря на частые взмахи крыльев, он через несколько секунд оказался на земле и стал оглядываться вокруг с изумленным видом. Еще бы: картина, которую он с момента рождения созерцал вот уже два с половиной месяца, внезапно резко переменилась. Мне пришлось взять сердито раскрывающего клюв юнца за крылья и посадить обратно в гнездо, где он сразу успокоился и дал надеть на лапу кольцо. Мы с орленком- быстро подружились, он позволял себя гладить по голове, а я даже попытался учить его летать, подбрасывая высоко в воздух Родители в это время навещали его раз или два в день, и корма юнцу явно не хватало. Не знаю, насколько помогли юному орлу мои уроки, но через несколько дней, 14 августа, гнездо опустело. Орленку в мое отсутствие удалось подняться в воздух, и к гнезду ни он, ни его родители в тот год больше не возвращались.
Мне стало немножко жаль, что я не присутствовал при первом полете орленка, но я хорошо представлял себе, как все это происходило, как после многих неудачных попыток крылья вдруг стали его слушаться, а воздух из пустоты превратился в плотную опору. Восходящие потоки вдруг ударили ему в распростертые крылья и потянули наверх, и он круг за кругом стал набирать высоту. Перед ним стремительно расширялся столь узкий до сих пор горизонт. Он впервые окинул взглядом обширные вахшские тугаи, теряющиеся на горизонте в утренней дымке, увидел далекие горные хребты и ледяные пики Гиндукуша, дрожащие в раскаленном воздухе… Он поднимался все выше и выше рядом со взрослыми орлами, и внизу перед его глазами разворачивался удивительный мир огромных пространств. Может быть, через неделю он будет парить над тропическими лесами — Цейлона или болотистыми джунглями у подножий великих Гималаев. Он залетит очень далеко, но куда бы ни занесли его крылья и мощные воздушные потоки, он всегда будет помнить этот маленький треугольник, нарисованный в пустыне сливающимися руслами двух полноводных рек, обширный лес на берегу одного из подковообразных озер, а там старую раскидистую турангу с темнеющим на макушке гнездом. И когда весеннее солнце начнет все выше подниматься в голубом небе, змееяд возьмет курс на север, на свою родину…