– Просто верни. Пожалуйста.
В моем голосе звенело отчаяние. Я почувствовала, как соскальзываю вниз. Сейчас я рассыплюсь, разобьюсь на части и разлечусь в разные стороны. Дальше наступит паника: головокружение, сердцебиение, сухость во рту. Я снова увижу золотую пыль, воронов и бог знает что еще. Только не это, только не перед этими людьми!
Я не моя мама!
– Послушайте, – сказала я, вытирая слезы и через силу улыбаясь, – мы все сейчас на взводе. Я хочу просто пойти поговорить с отцом, недолго. Может, если он увидит меня снова, если я смогу поговорить с ним, ему будет легче.
– Алтея, – снова начал доктор. – Мы прекрасно понимаем, что ты, возможно, и чувствуешь себя «на взводе», как ты выразилась, вернувшись домой. Заново приступать к жизни и работе на трезвую голову может быть очень тяжело после возвращения оттуда. – Он кивнул в сторону двери, как будто все свои противоправные действия я совершала прямо там, на лужайке перед домом. – Твой отец очень болен – и совершенно очевидно, что тебя это ошеломило.
– Вовсе нет. Я просто хотела поговорить с отцом. Если это невозможно, я просто заберу некоторые свои вещи и уйду.
– Понимаю, что ты представляешь себе все именно так. Однако мы – Уинн, Молли Роб и я – думаем иначе и хотим предложить тебе другой вариант. Вернуться к проверенному пути. Мы хотим помочь; возможно, при более длительном лечении тебе будет легче освоиться и сориентироваться.
– Я уже прошла все это.
– Реабилитация – это неплохо, но недостаточно.
– Ну уж нет, никакого стационара.
Дункан не моргнул глазом:
– Алтея, мы уверены, что тебе нужен дополнительный курс интенсивной терапии. Из-за твоих детских проблем.
– Понятия не имею, о чем вы. – Мой голос звучал предательски громко.
– Когда ты была там, – вставила Молли Роб, – папа рассказал нам такие вещи, которых мы прежде не слышали. О твоей матери.
– Что?
– Не хочешь присесть? – предложил Дункан.
– Нет, я хочу, чтобы вы объяснили, что вы имеете в виду.
– Мы многого не понимали о Трикс, – сказал доктор. – У твоей мамы было множество тайн.
– Она умерла не оттого, отчего мы думали, – добавил Уинн.
– В каком смысле? – Я почувствовала, что задыхаюсь. Взглянула на брата.
Он не ответил: повернулся, подошел к книжному шкафу и достал из нижнего ящика сигарную коробку. Чувство облегчения хлынуло сквозь меня, когда я ее увидела, – ободранную, в коричневых пятнах, с красным вороном на крышке. Уинн медленно подошел и протянул мне коробку. Я взялась за нее, но он не отпускал, так мы оба стояли и держали каждый за свой угол. Я немного потянула, и он отпустил. Тогда я протянула другую руку доктору Дункану. Старик отдал мне листок, и я положила его на законное место и прижала коробку к груди.