Бедный Джон Имс был помещен в такой дом, где по необходимости должен был флиртовать в дурном обществе, и теперь он знал, что это было совершенно так. До отъезда Имса в Гествик оставалось только два дня, и он, разобрав кипу записок сэра Рэфля, решил непременно объявить мистрис Ропер, что по возвращении в Лондон его больше уже не увидят в Буртон-Кресценте. Он хотел нарушить все обязательства, и если за такое нарушение пришлось бы заплатить штраф, он готов был сделать это по возможности без всяких споров. Он признавался самому себе, что в отношении к Эмилии вел себя весьма дурно, и теперь ему было ясно, что, прежде чем осмелиться говорить с Лили Дейл, ему следовало в этом случае выйти из положения с достоинством.
В то время как Джонни пришел к окончательному заключению по этому вопросу, раздался звук колокольчика, всегда стоявшего на столе сэра Рэфля Бофля, и вслед за тем мистера Имса попросили пожаловать в кабинет великого человека.
– Ах да, – сказал сэр Рэфль, откинувшись к спинке своего кресла и растянувшись в нем после понесенных великих трудов, – ах да, позвольте! Кажется, послезавтра вы выезжаете из города?
– Точно так, сэр Рэфль, послезавтра.
– Гм! Досадно, очень досадно. Впрочем, в подобных случаях я никогда не думаю о себе, – никогда не думал и надеюсь, никогда не буду думать. Вы отправляетесь к моему старинному другу Де Гесту.
Имса всегда разбирал гнев, когда его новый патрон, сэр Бофль, начинал говорить о своей старинной дружбе с графом, и потому никогда не давал ему повода распространяться об этом предмете.
– Я еду в Гествик, – сказал он.
– Ах да, в гествикский господский дом? Не помнится, чтобы я когда-нибудь бывал там. Нет сомнения, что бывал, но подобные вещи скоро забываются.
– Я никогда не слышал, чтобы лорд Де Гест говорил об этом.
– О, конечно нет. Почему же его память должна быть лучше моей! Скажите ему, пожалуйста, что мне очень приятно было бы возобновить наши прежние дружеские отношения. Я бы не прочь прокатиться к нему на денек или на два в скучное время года, – так в сентябре или октябре. Участие, которое мы оба принимаем в вас, можно приписать стечению обстоятельств, не правда ли?
– Будьте уверены, я скажу ему.
– Пожалуйста. Он один из наших самых независимейших аристократов, и я питаю к нему высокое уважение. Позвольте, я, кажется, звонил в колокольчик? Что мне нужно было? Кажется, я не звонил.
– Вы не звонили.
– Ах да, знаю. Я собираюсь уйти, и мне нужны… пожалуйста, прикажите Рафферти принести мне… мои сапоги. – При этом Джонни позвонил в колокольчик, – не в маленький колокольчик, который служил украшением чернильницы, но в другой, – особенный, в который всегда звонил сам Рэфль Бофль. – Завтра я не буду здесь, – продолжал сэр Рэфль. – Будьте так добры, отправьте мои письма по адресам, и если что придет из государственного казначейства, я знаю, что министр финансов что-нибудь напишет, то в таком случае пришлите мне его письмо с нарочным.