– Еще не выбрала следующего? – задал вопрос Адрик жестами, когда хор приступил к песнопению. Чуть в другой формулировке. Их дедушка был глухим, ввиду чего они могли свободно общаться на языке жестов, однако то, что выдал брат, изобразив пальцами на своих коленях, являлось грубым искажением языка, которое понимала только она. Папа бы ужаснулся. Но его здесь не было. Впрочем, он больше не был ей отцом.
– Выбираю, – ответила она жестами.
– Поторопись, – произнес он, перейдя на хриплый шепот. – За прошлый месяц из Саверио бежала дюжина парней.
Ее живот скрутило от ужаса. Она не помнила, сколько на острове осталось подходящих Фонте, не могла позволить себе отпугнуть еще больше претендентов. И еле подавила порыв обернуться и посмотреть, кого недоставало.
Фонте при рождении благословлялись защитной магией: огня, ветра, воды, земли, электричества и другими, – а потому их уважали и почитали, считая ценными ресурсами, и не имело значения, отбирали их на службу или нет. Каждый Фонте ежегодно получал щедрую выплату, освобождался от военных обязанностей и ограждался от любого потенциального вреда.
До некоторых пор.
– Скатертью дорога, – прошипела Алесса. Лучше гневаться, чем поддаваться панике. К тому же она принимала свой долг, осознавая, что нельзя впадать в отчаяние там, где это могут увидеть. – Тот, кто бросает свой народ, недостоин быть моим Фонте.
Без Финестры, способной впитать и приумножить силу, дар Фонте был весьма слабым, однако одаренный все равно мог приносить хоть какую-то пользу. А вот она без партнера, готового ее насытить, ни на что не годилась.
Потому и не стала спорить с последовавшей репликой Адрика:
– Лучше недостойный Фонте, чем вообще никакого.
Алесса рискнула бросить на него взгляд. Цвет глаз – зеленые в ясные дни, но куда чаще карие, – единственное, что выдавало в них брата и сестру. Высокий, длинноногий, загорелый Адрик, обладатель золотистых кудрей, двигался по жизни легко и непринужденно, в то время как она унаследовала от матери темные локоны и молочную кожу, мгновенно сгорающую на солнце, а легкость и непринужденность испарились за годы изоляции и соблюдения правил.
– Мог бы и обнадежить, – прошептала она.
Адрик словно задумался на секунду.
– Кто-то должен подходить к ситуации с юмором.
– Здесь нет ничего смешного.
– Разумеется. – В его голосе послышалась едва уловимая дрожь. – Но если бы я относился ко всему слишком серьезно, не смог бы выбраться из постели.
Алесса тяжело сглотнула. Когда умер ее первый Фонте, Эмир, Адрик встал за стенами Цитадели и пародировал пиратов, затягивая непристойные морские песни часами напролет, пока ее всхлипы не сменились икотой от смеха. Он никогда не вел себя серьезно, насколько бы паршиво ни складывались дела, и хотя она много лет просила брата относиться к ее ситуации должным образом, сейчас Алесса сомневалась, что справилась бы с давлением, если бы тот послушался.