Встаю — следующая остановка моя. Тетя, как охотник дождавшийся добычи, бросается к моему сиденью. Ее массивный корпус умело оттесняет остальных претендентов. Судя по визгливому девичьему возгласу «женщина, осторожней надо!» не особо церемонно оттесняет. Наглость — второе счастье… А, что же тогда первое? Деньги? Здоровье?
Быстро пробегаю уже знакомой дорогой. Сворачиваю в арку. Вот и особнячок заботливо подпертый автомобилями. Ныряю под отреставрированный козырек. Замок щелкает раньше, чем я притрагиваюсь к кнопке звонка. Меня узнают. Где-то у охранников в журнальчике я записан, как временный сотрудник.
Близнецов-компьютерщиков в кабинете нет, хотя рабочий день в самом разгаре. Двадцатичетырехдюймовые мониторы переливаются радужными 3D-заставками. На одном, пожирая друг друга, расцветают фантастические цветы, на другом обезличенный человечек тщетно пытается найти выход из лабиринта. Из колонок доносится знакомая мелодия. Напрягаю мозги, пытаясь вспомнить исполнителя. Отрывистый аккордеон, печальный женский вокал. Ну да! Аргентинское танго в Париже, группа Gotan Project, композиция Epoca.
Сажусь за свободный стол. На нем куча папок. Открываю одну с надписью «Гюнтер фон Хагенс»… Как же, знаю-знаю — немецкий патологоанатом. Считает себя художником, скульптором. Изобрел современный способ мумифицирования. Пропитывает человеческие трупы синтетической смолой, а потом пилит, режет и кроит из них кошмарные фигуры с содранной кожей и красной говядиной оголенных мышц. Мировая скандальная слава. Ездит с выставками, работает на заказ для медицинских институтов. Имеет бешеные доходы в сотни миллионов долларов.
Разглядываю фотографии его творений. Хорошие фотографии, настоящие — формата А-4 на толстой матовой бумаге. Не какие-нибудь распечатки из интернета на дешевом струйнике.
Вот мужчина без кожи за шахматной доской. Не только мышцы, но и его мозги открыты для созерцания. Вот человек, словно бревно, распиленный на десяток плоскостей по всей длине тела. Вот беременная женщина, открывающая зрителю содержимое своего живота…
Средневековый анатомический театр ужасов. Голая правда человеческого тела. Самая голая правда. Голее не бывает.
Конечно, у Хагенса имеются все необходимые бумаги. Разрешения препарируемых и их родственников, может быть даже какие-то письма именитых институтов, что все делается на благо науки и человечества. Вроде бы все законно, никто не обижен. Однако все равно остается чувство какого-то кощунственного преступления. Перед кем? Перед богом? Вспоминаю священника, который назвал мои работы сатанинскими. Что же можно, а что нельзя? Кто рассудит?