С одной стороны, мне лестно, а с другой, меня гложет зависть, что у людей такие роскошные апартаменты, а я вынужден ютиться в убогой двушке. Мне на такой дворец и за всю жизнь не заработать! Это надо не логотипы рисовать, а мерседесы продавать!
Пересаживаюсь в другое кресло — лицом к окну. Гигантская пустота за ним одновременно пугает и притягивает. Почему-то вспоминаю про нейро-визуальное программирование. Наверное, есть еще куча других подобных техник, например, — нейро-пространственное програмимрование. Может быть оно до сих пор не озвучено, но есть — это точно!
Вот родится у меня сын, и будет он расти в тесной бетонной клетке, а пересели нас сюда, и совсем другой человек из него получится. Хотя, это тоже палка о двух концах. К хорошему привыкают быстро, а отвыкают долго и болезненно. Загони сейчас Татьяну с ее семейством в мою конуру, и через два дня они взвоют от жалости к самим себе.
В субботу в квартиру под нами заселились новые жильцы. Прежние соседи были тихими — никаких пьянок-гулянок, громкой музыки заполночь, только телевизор иногда чуть слышно бубнит да на кухне посудой гремят. А новые неизвестно какие будут.
Машина с вещами новоселов — под завязку груженый камаз — прибыла только под вечер. До десяти ее разгружали, а потом до часу ночи в квартире что-то двигали и колотили. Хорошо, что Анька не слышала всех этих нервируюших звуков. Она снова уехала к маме — повидаться с теткой и племянником, которые неожиданно нагрянули в гости.
На этот раз я остался дома совсем один — не только без Аньки, но и без Феликса, который все еще не оправдал возложденных на него надежд. Кошка его к себе так и не подпускает. Я предложил забрать Феликса, но Татьяна решила подождать еще несколько дней — вроде бы кошка вот-вот должна сдаться под натиском настойчивого ухажера. Но я и не горю желанием поскорее забрать кота — после столь тесного общения с потивоположным полом он еще долго не угомонится. Будет бродить из угла в угол, оставлять вонючие метки и выть от тоски по любимой.
Эти выходные, как и прошлые, я тоже посвятил живописи. Отгородившись от соседского шума наушниками, писал почти всю ночь. В четыре утра позавтракал яичницей с ветчиной, а потом принял ванну и плюхнулся в постель. Но, очевидно, с живописью все же переусердствовал. Не спал, а барахтался внутри гигантской палитры — смешивался с другими красками, растворялся в скипидаре и вновь оживал мазком на холсте.
Проснулся уже в обед, с чугунной головой. Хотел немного подизайнерить, но немного пощелкав мышкой понял, что сегодня моя производительность близка к нулю.