Наклоняюсь и вижу, что один угол у рамки совсем откололся, а всю поверхность с угла на угол пересекает длинная трещина. Среди мелких осколков различаю на полу и злополучную муху. Она еще жива. Взбрыкивает своими многочисленными ножками. Живучая, сволочь! Придавливаю ее к полу осколком стекла и превращаю в лепешку.
— Антон, что там у тебя? — доносится из спальни Анькин голос.
— Все нормально, так — кое-что разбил…
— Надеюсь, не мою любимую вазу?
— Нет.
Анька успокаивается и больше ни о чем не спрашивает. Осторожно извлекаю фотографию из треснувшей рамки. Но видно недостаточно осторожно, потому что на одном из пальцев набухает капелька крови. Не очень веселое начало субботнего дня! Крупные осколки заметаю на бумажку, мелкие собираю мокрой тряпкой. Фотографию прячу в толстый словарь. Черт с ней, с рамкой, куплю другую. Главное, что муха свое получила.
* * *
Пью чай и одновременно пытаюсь читать купленную накануне книгу — «Каталог Латура» Николая Фробениуса. Повествование о человеке нечувствительном к боли. А вот я чувствую. Палец, смазанный йодом, слегка ноет. Герой книги, помешанный на анатомии, напоминает мне своего современного коллегу Гюнтера фон Хагенса. Та же безумная страсть к человеческим внутренностям. Откладываю книгу в сторону, чтобы не испортить себе завтрак воспоминаниями о кровавых фотоснимках. На обложке рисунок, который сыграл не последнюю роль при выборе чтива — человек-бабочка, укрепленный на механическом колесе. Долго ищу в книжке имя автора иллюстрации и нахожу на последней странице обложки надпись: «В оформлении переплета использованы фрагменты…» Имя художника заклеено бумажкой со штрих-кодом. Неужели продавщица не могла прилепить эту бумажку на белое поле рядом? Она бы еще название книги заклеила! Вот, как простой народ любит нас, художников! Отскребаю ногтем краешек бумажки и дочитываю остальное: «…коллажа Виктора Коэна». Хм, не знаю такого художника. Надо будет поискать в интернете…
Пока Анька не проснулась, решаю немного потрудиться над картиной для Хосе Мануэля. Вчера он одобрил мой эскиз. Дал предоплату с словами: Rey es el amor, y el dinero, emperador. Увидев мое недоумение, тут же перевел: «Любовь это король, а деньги — император» и добавил: «Чтобы веселее работалось!». Вчера же я начал переносить рисунок с бумаги на холст. Этот этап в создании картины для меня самый нелюбимый. В нем нет никакого творчества, а времени требует уйму, потому что я с особой тщательности подхожу к соответствию первоначального эскиза рисунку на холсте. Этот этап мне всегда хочется поскорее проскочить. Не терпится взяться за кисть и вдохнуть в безжизненный контур живую масляную плоть. Вот и сейчас, с нетерпением завершаю рисунок и стираю резинкой разметочные линии.