— Видишь, какое животное у нас завелось? — улыбается Сергей, — Я сначала был против, хотел его тут же за порог выставить. Как-никак дворняга, мало ли какие болезни у них? А потом, думаю, пусть живет! Показали ветеринару, сделали прививки, помыли шампунем от блох. Оказалось, — вполне здоровый пес. А самое главное, — дети рады… На! Лови!!!
Сергей швыряет в коридор резиновый мячик. Щенок радостно бросается следом. Подминает мячик под себя, наваливается сверху и пытается ухватить зубами. Мячик выскальзывает из пасти, но щенок не сдается и снова с веселым лаем набрасывается на резиновую добычу.
* * *
Автобус едет неимоверно медленно. Водитель совсем не спешит. Наверное, кто-то чуть раньше собрал всех пассажиров, и теперь мы притормаживаем, чтобы народ на остановках успел накопиться. Хорошо, что домой я не тороплюсь, а то обычно такие автобусы попадаются, когда куда-то опаздываешь. Тогда даже обычная скорость кажется черепашьей. У многих в таких случаях нервы не выдерживают. Подходят к водителю, ругаются, но, как правило, безрезультатно. И ведь чаще ругаются те, кто, судя по одежде, вполне может себе позволить и на такси прокатиться. Люди же бедные обычно молча сопят в тряпочку. Привыкли уже. Смирились, что с ними никто не считается. А может быть просто таким людям некуда спешить? Может быть это их нормальный жизненный ритм — неторопливо-серый, с редкими проблесками однообразных вех-остановок.
Смотрю в окно. Изучаю рекламные щиты и магазинные вывески. Хорошему дизайну глаз радуется, от плохого устает и раздражается. Развелось нынче рекламистов — хоть сдавай на мясо в убойный отдел. Каждый, кто научился более-менее мышкой владеть, теперь гордо именует себя дизайнером! А если еще и какое-нибудь художественное образование есть, то он уже вопит во все горло о своей крутизне. Но художественный вкус и врожденное чувство гармонии никакой диплом не заменит.
Знаю одного сверхобразованного дизайнера — четыре года художественного училища и пять лет художественного института, но такую лабуду лепит, как-будто только вчера карандаш в руки взял.
Знаю другого — никакого художественного образования — дипломированный филолог, даже в художественной школе никогда не учился, а работает главным дизайнером в солидном издательском доме и такие вещи делает, что понимаешь — это дизайнер от бога.
А я? Я болтаюсь где-то посередине. Вроде все в меня заложено и богом, и образованием, но чего-то не хватает. Анька говорит, что у меня заниженная самооценка. Вполне может быть.
Замечаю на одном из придорожных столбов траурный венок. Уже года три вижу здесь этот грустный символ, но о самой аварии ничего не знаю. Кто погиб, когда погиб — неизвестно. Вижу только, что венок периодически обновляется, потому что летом все вокруг в пыли, а он всегда, как новенький. Значит, кто-то помнит, ухаживает. Может быть именно такой — реально осязаемой памятью — и измеряется сила человеческой любви? Не случайным слезливым воспоминанием, а настойчивой борьбой с настоящим, которое всеми силами пытается заставить нас забыть прошлое.