– Да ладно тебе, люди за такое деньги платят, – спровоцировала новый приступ хохота Тоня.
– Ну так они при этом хоть не дохлыми валяются, – немного успокоившись, ухмыльнулся наркоман. – Нет бы оживили вначале, хоть на пизды ваши ссаные посмотреть.
– Бля, ты реально конченый, – покачал я головой.
– Ну а хули теперь, – отмахнулся кореш и вдруг задумался. – Странно, кстати, что мы живые ещё.
– В смысле? – не поняла Лена. – У меня вроде с этим пока проблем нет.
– То есть монстрик, который сейчас в углу труп доедает, тебя никак не смутил? – ухмыльнулся тот.
Мы только сейчас поняли, что за странный чавкающий звук сопровождал нашу беседу всё это время и медленно повернули в его сторону лица.
А чуть поодаль от окна, развалившись на полу, в самом деле совершенно спокойно обедал полупрозрачный мутант. Кошачья морда отчётливо проявилась, потому как теперь уже полностью, была перепачкана в крови, а заодно и передние лапы, которыми он прижимал жертву к полу, чтобы оторвать кусок побольше. А дальше пустота, будто и нет никого. Жуткое и одновременно завораживающее зрелище.
– Пиздец, – выдохнула Лена.
– Точнее и не скажешь, – поддержала подругу Тоня. – А можно его погладить? Он вроде хорошенький.
– Угу, – буркнул в ответ Мутный, который уже успел присосаться к бутылке, пока мы разглядывали это чудо.
– Бля, хорош бухать в одну каску, – оживился я. – И окно нужно заткнуть, тут дубак, пиздец.
– Мне по хуй, – отлепился от горлышка тот, – затыкай.
* * *
Тоня валялась на полу в луже собственной рвоты, Лена со стеклянными, залитыми под полный бак алкоголем, глазами, пыталась отыскать невидимого мутанта, чтобы «пожмякать пусю». А мы с Мутным сидели на полу, привалившись спиной к стеллажу и пытались на серьёзных щах рассуждать о будущем.
– Вот хули твоя Москва? Там и в лучшие годы делать не хуй было, – продолжал гнуть своё кореш. – Помнишь, я как-то туда за дурью поехал? И чё в итоге: ебло разбили, бабки отобрали, чуть бомжом не стал.
– В смысле чуть, ты и есть бомж, наркот ебаный, – ухмыльнулся я. – А харю тебе расколотили, чтоб не пизди́л лишнего. Вот ты на хуя диллера, пидрилой назвал?
– А хули он кайф димедролом бадяжит? – резонно заметил тот. – Нет бы как все, детским питанием или пудрой сладенькой какой? Я, бля, попробовал дэху всего, думал, коньки отброшу, на сутки из жизни выпал. Короче, Москва твоя – это пиздец, делать там не хуй, сплошное кидалово и мудаки.
– Гер, я ебаться хочу, – в очередной раз проныла Лена. – Хорош еблом торговать.
– Да погоди ты, – отмахнулся я. – Не видишь, у нас разговор серьёзный?