Паутина труб разного цвета, какие-то вентили… Я что, в котельной? Руки всё ещё привязаны, как, собственно, и всё тело. Отчётливо ощущаются несколько широких ремней, что проходят по груди, бёдрам и лодыжкам. А это означает лишь одно: я всё ещё в плену.
– Эй, есть кто живой? – хриплым голосом позвал я. – Дайте воды.
Кто-то зашуршал совсем рядом, а через какое-то время ко мне прикоснулись. Я открыл глаза и увидел взволнованное лицо Лены.
– Очнулся, – улыбнулась та.
Её лицо выглядело странным, будто после бани или неконтролируемого загара в солярии. Красная, будто варёный рак… Точно, кожа словно обваренная, обожжённая.
– Что случилось? – спросил я, но вместо ответа девушка нахмурилась и приблизила ко мне ухо.
– Я не слышу, повтори громче, – добавила она.
– Что с тобой произошло? – повторил я вопрос хриплым голосом.
– Лучевая, – усмехнулась она. – Точнее, отсутствие радиации и тебя в том числе.
– В смысле? – удивился я невероятному объяснению.
– Я не учёный, хуй знает, – пожала она плечами. – Так местный «халат» сказал.
– Дай воды, – попросил я.
Лена загадочно улыбнулась, а затем продемонстрировала мне свои запястья, закованные в наручники, от которых вниз уходила цепь. Ну а повернув голову немного набок, я смог рассмотреть другой её конец, который обернули вокруг трубы и закрыли на навесной замо́к.
– Мутный где? – вспомнил я о товарище.
– В камере, – усмехнулась та. – Слишком буйный, его к реактору два раза в сутки подвозят. Весь ремнями опутанный, как Ганибал Лектор и обколотый вечно.
– К какому реактору? – последовал очередной вопрос. – Да объясни ты толком, что за хуйня здесь творится?!
– Я ебу? – пожала плечами Лена. – Халат сказал, что у нас радиационное голодание. Мол, организм адаптировался к повышенному фону и в стерильной обстановке мы испытываем симптомы лучевой болезни. Поэтому нас несколько раз в день возят к местному ядерному реактору.
– Так, это уже кое-что, – слегка задумался я.
– Это ещё не всё, – загадочно улыбнулась девушка. – Он назвал нас «Симбионтами». Когда мы находимся рядом, то процесс лечения ускоряется в десятки раз и даже симптомы лучевой возвращаются медленнее. А ещё Тоня жива.
– Да ну на хуй?! У нас получилось?! – я попытался подскочить, но едва не навернулся вместе с каталкой, к которой был привязан.
– Тихо ты, – Лена слегка придержала её, хотя в том не было особой нужды. – Да, получилось, просто восстановление заняло намного больше времени. Теперь они хотят понять этот процесс, так сказать, изучить нас. В общем, Фёдор Игнатьевич просил с тобой поговорить на эту тему.