– Да, секундочку, сейчас уточню, – засуетился Фёдор Игнатьевич и снова вытянул рацию из кармана. – Это снова я, приём. Принесите воды в пятый коридор.
– Пошёл на хуй! Не засоряй эфир! – рявкнула рация в ответ. – Козёл, бля.
Последняя фраза прозвучала с эдаким затуханием, словно на том конце и не собирались произносить её в эфир. Игнатьевич покраснел, стиснул зубы, но сдержался. А нам ещё кое-что стало понятно: Халата здесь не сильно уважали. Хотя вертикаль власти наверняка была выстроена таким образом, что военные низших рангов обязаны ему подчиняться.
Возможно, это беспредел сверху, на поверхности, разнуздал дисциплину, а может, так и было задумано. В любом случае сейчас это неважно.
– Чё, Док, ни в хуй тебя не ставят? – усмехнулась Лена.
– Они обыкновенные идиоты, – совершенно спокойно махнул рукой тот. – Спорить с ними бесполезно, только нервы зазря напрягать. Я вернусь через секунду, никуда не уходите.
Игнатьевич покинул небольшую комнату, оставив меня совершенно свободным. Но предпринимать что-либо я не спешил. Во-первых, сил нет, от слова совсем, во-вторых, как я уже говорил – рано.
Помещение больше напоминало слесарную мастерскую: с одной стороны трубы, с другой верстак с различными приспособлениями. Чуть дальше, если пройти сквозь неё, имелась ещё одна комната, именно из неё и слышался шум насосов. С противоположной стороны, перпендикулярно, проходил коридор, в котором и скрылся Игнатьевич.
– Ты знаешь, где Мутный? – адресовал я вопрос Лене.
– В бункере, – съязвила она. – Точнее вряд ли скажу.
– Ну, как-то так я и думал, – я ещё раз почесал нос, который никак не желал униматься. – Кормят хоть нормально?
– Тушняк и каша, – поморщилась та. – Чай бледный с галетами.
– Ясно, – буркнул я и замолчал.
Говорить что-то дельное при прослушке тупо. Лучше попробую сосредоточиться, подумаю, всё больше пользы. Хотя, что я могу, жалкий нарик, у которого прорезались маниакальные наклонности. Это когда радиация вокруг, вот тогда я герой, а сейчас меня ссаной тряпкой убить можно.
Послышались шаги и старческое бормотание. Вскоре из-за поворота показался Игнатьевич, который толкал перед собой инвалидное кресло с Мутным.
Выглядел товарищ, мягко говоря, не очень, только что слюни в карман не текли. Взгляд стеклянный, блуждающая улыбка, короче, Мутный в своём обычном состоянии: в хлам. Ну плюс ещё в смирительной рубашке, да к этому креслу прикован.
– Пиздец, – ухмыльнулся я, глядя на это тело.
– Я тебе говорила, – пожала плечами Лена.
– Вот, держите, молодой человек, – Халат протянул мне пластиковую бутылку с водой. – Пейте не спеш… А, впрочем, как знаете.