Сборник забытой фантастики № 1 (Веррил, Вольф) - страница 73

Владелец отеля для путешественников в деревне, который в наши дни становится разговорчивым с каким-нибудь любимым гостем, может указать на Плато, когда его окутывает ночь, и описать его как место, любимое дьяволом.

— С ночи большого взрыва там не осталось ничего, кроме руин, — объясняет он.

— Двое мужчин, которые отправились на разведку, пропали бесследно в тот момент, когда вошли в ворота, а остальные из нас старались держаться на расстоянии. Никто не посмеет приблизиться к этому месту. Наконец Военное министерство прислало эксперта. Он сказал, что Плато было битком набито каким-то ядом, который осел и все отравил. «Ничто не сможет жить там годами» сказал он.

— Итак, мы пошли и возвели высокую стену с множеством предупреждающих знаков, прямо вокруг старой стены; но в этом нет необходимости, на самом деле. Иди-ка попробуй найти кого-нибудь, кто согласиться пойти туда за деньги добровольно!

— Хотели бы вы исследовать, — многозначительно спрашивает он, — Места, где не растет зеленая трава и виноградные лозы не покрывают стен? Где птицы больше никогда не поднимаются, если они садятся там? Конечно, вы бы не стали! Это проклятое место, в котором водятся привидения, говорю вам!

И тогда добродушный владелец задумывается.

— Был когда-то пожилой человек, остановившийся здесь по пути туда, почти год назад. Сказал, что его друг там, на Плато. Он был порядочен и честен. Интересно, что случилось с тем человеком?

Он слегка дрожит.

— Давайте войдем и включим свет, — предлагает он, — От этой проклятой темы у меня мурашки по коже!

Первая настоящая снежная буря этой зимы обрушилась на Нью-Йорк с Атлантики. В течение семидесяти двух часов, как понял Рентленд, главный клерк в бродвейских офисах Американской сырьевой компании, из записи, которую он делал для президента Уэлтера, ни один корабль из дюжины ожидаемых из иностранных портов не смог добраться до доков компании в Бруклине, сообщается в «Сэнди Хук». И за последние пять дней, в течение которых штормовые предупреждения метеорологического бюро оставались неизменными, ни один из шести пароходов, закончивших разгрузку в доках неделю назад, не осмелился выйти в открытое море, за исключением одного, «Елизаветинской эпохи», который вышел из пролива в понедельник вечером.

На суше шторм был едва ли менее разрушительным для бизнеса крупной компании-импортера. С утра вторника отчеты Рентленда о грузах в вагонах и поездах, которые ежедневно покидали склады, представляли собой монотонную страницу о застопорившихся составах. Но до того пятничного утра Уэлтер — большой, с бычьей шеей, толстогубый повелитель людей и денег — переносил все накопившиеся за неделю неприятности со спокойствием, почти с презрением. Только когда главный клерк добавил к своему отчету незначительный пункт о том, что пароход водоизмещением 3000 тонн, Елизаветинская эпоха, который как выяснилось в понедельник вечером, вошел в Бостон, и внезапно что-то «сломалось» во внутреннем офисе. Рентленд услышал, как секретарь президента позвонил в Бруклин Роуэну, суперинтенданту дока, он услышал тяжелые шаги Уэлтера, ходившего взад и вперед по кабинету, его хриплый сердитый голос и вскоре после этого ворвался Роуэн. Рентленд больше не слышал речи. Он вернулся в свой личный кабинет и позвонил по телефону начальнику станции на Центральном вокзале.