Включив фонарик, все-таки не оставшийся на ко» моде в убежище, я прошел к раздатчику бумажных полотенец — под ногами трескалось и хрустело стекло — и выдернул несколько штук. Встал у средней раковины из пяти, осмотрел себя в зеркале и убедился в мудром решении тщательно умыться. За пределами ярмарки маска Арлекина и узор из черно-белых ромбов выглядели до крайности зловеще.
Чтобы исполнить задуманное, света фонарика было маловато, но здравый смысл на пару с паранойей возражали против включения флуоресцентных ламп под потолком.
Закончив, я наклонился ближе к зеркалу. Насколько я мог судить, вся краска смылась. Но что-то в моем лице было не так.
Я никогда не был высокого мнения о своей внешности. Мне всегда казалось, что я обычный, и это меня устраивало, поскольку такая красивая девушка, как Сторми Ллевеллин, все-таки нашла причины полю бить меня.
Но теперь что-то в моем лице вызывало беспокойство, и чем дольше я смотрел на отражение, тем сильнее тревожился. Я сказал себе, что мое лицо искажено из-за такого света: как бы я ни направлял луч фонари ка, резкие тени высекали на нем более свирепое выражение, чем в жизни.
Но дело не только в свете. Это лицо не принадлежало повару блюд быстрого приготовления, которым я когда-то был, не принадлежало пареньку, вошедшему за руку со Сторми в шатер с игровыми автоматами, чтобы задать важный вопрос «Мумии цыганки». В моих глазах поселилась печаль. Я отвернулся от зеркала.
Я не видел лиц своих противников, за исключением фото Вольфганга на водительском удостоверении. Видели ли они злобу за своими масками, когда смотрелись в зеркало, и наступал ли момент, после которого они избегали зеркал?
Я думал выйти через дверь, но изнутри ее нельзя было ни запереть, ни отпереть. Когда я с фонариком и руке вылез через окно, первым делом мне в глаза бросился «Эксплорер», одиноко стоящий за воротами парка. Его освещали фары припаркованного позади внедорожника.
Белый внедорожник марки «Мерседес». Как тот, что медленно проехал мимо, пока я прятался за фикусом нитида, убедив себя, что автомобилем управляет пожилая пара, возвращающаяся с церковного ужина.
Если тогда в машине и сидели пенсионеры, то за прошедшее время се у них угнали. Двое мужчин, вовсе не пожилые, осматривали «Эксплорер». В свете фар их было хорошо видно, даже с расстояния в тридцать ярдов.
Обратный психический магнетизм. Джим и Боб.
Я слишком настойчиво думал о них, слишком упорно их разыскивал. У меня не было их лиц, чтобы связать с именами, не было даже узнаваемого голоса хотя бы одного из них, поэтому я не смог их найти. Но их при тянуло ко мне, вот они, пожалуйста.