– Звали, батюшка?
Отец лениво оглядел ее с головы до ног и едва заметно шевельнул пухлой рукой.
– Воды неси. С родника. И живей шевелись.
Аэлиша тихо выдохнула. Солнце сегодня стало ее заступником. Крупному мужчине тяжко было справляться с жарой, особенно такой злой. Зато и ей прописать оплеуху лишний раз желания не возникало.
– Как прикажете, – и она тенью выскользнула в коридор. На радостях понеслась к двери, но тут же круто развернулась на пятках и поспешила к лестнице, что вела на второй этаж. Мать, наверное, с Ивимкой на пару киснет. Не спросить их – все равно, что добровольно в петлю голову засунуть. Неделю припоминать станут и точно отправят на кухню в помощь к новой поварихе. Нарочно что ли, выгнали добрую Тойку и взяли злую, как оголодавшая шакалиха, Милину? Девушка вздохнула, и рассохшаяся половица жалобно скрипнула в тон ее печальным мыслям.
Сестра с матерью и правда обнаружились в детской. Обе развалились на кушетках и были похожи на лакомство, что торговец сластями называл пудинг. Такие же рыхлые и влажные. Только мать была шире Ивимки раза этак в два.
– Матушка, простите за беспокойство. Отец к роднику шлет и…
– Неси, – сонно буркнула Омелия, – и с кухни фруктов захватишь.
Прошептав тихое «как прикажете», Аэлиша бросилась прочь из отчего дома. Именно в этот момент, пожалуй, единственная на многие мили вокруг, она мысленно благодарила Единого и солнце за усердную работу. Можно и лишний раз хоть ненадолго, но представить себя свободной, и на улице погулять, и… Тут Аэлиша даже крепко зажмурилась от удовольствия, морща облупленный нос. Можно к Храму завернуть. А что? Все равно рядом ведь.
Дорожная пыль легко взлетала из-под босых ступней и ровным слоем ложилась на кожу аж до середины икр. Аэлиша бодро размахивала ведром, вполголоса насвистывая под нос незатейливую песенку-смешинку, в которой богохульный бард призывал Единого скоротать вечерок за чарочкой сивой самогонки. Одернуть проказницу было некому. Жители сидели в своих домах, как тараканы под веником, и не казали на улицу даже мизинца.
Покосившиеся от времени заборы неторопливо ползли за спину. Вообще-то, если верить слухам, в прошлом Ламорна считалась зажиточным поселением. Со всей Дивирии стекались сюда паломники. Спешили выразить почтение Шейссаху – Божественному Змею, повелителю Земли и Вод, что плещутся на земле и под ней. Но после того как пришла война, а с ней и вера в Единого, Храм опустел, а торговые пути лежали далеко от здешних мест. Теперь жителей Ламорны кормили не священнослужители древнего бога, а собственные руки. Но это, конечно, не могло спасти некогда большое поселение от медленного превращения в дряхлеющую деревню. Молодые сбегали в город, где есть работа и какое-никакое движение в жизни, а семейные люди доживали тут, довольствуясь редкими поездками в близлежащий городок на ярмарки. И она там пару раз побывала. Торговала зерном. Вот только после того, как отец заметил, что молодые мужчины останавливались не столько о ценах выспросить, сколько с ней парой слов перемолвиться, пришел конец ее поездкам. А с ними и надеждам на то, что найдется тот, кто не погнушается взять ее даже без приданного, ведь батюшка не дал бы за ней и ломаного гроша.