За прошедшие 12 лет выросли наши сыновья. Когда был арестован мой муж, им было 10 и 13 лет…
Сейчас оба сына выходят в большую жизнь, а отец их уже стар и так тяжело болен, что ему не под силу выдержать годы заключения в тюрьме. Тяжкая эта трагедия для всей нашей семьи коммунистов. Поэтому я снова обращаюсь к Вам с настоятельной просьбой о помиловании моего мужа и отца моих детей».
Ходатайство Эммы Карловны было рассмотрено и отклонено.
Весной 1966 года, в канун XXIII съезда КПСС и за два года до истечения срока приговора Судоплатову, в его многолетней борьбе за справедливость вроде бы наступил перелом.
Письмо на имя съезда с ходатайством о реабилитации Судоплатова и Эйтингона (Наум Исаакович к тому времени уже вышел на свободу) подписали 32 старших офицера — ветераны внешней разведки и бывшего 4-го управления НКВД.
Из ходатайства о реабилитации П. А. Судоплатова и Н. И. Эйтингона, подписанного ветеранами, в адрес XXIII съезда КПСС в феврале 1966 года:
«ПРЕЗИДИУМУ XXIII СЪЕЗДА КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
Мы — коммунисты, подписавшие это письмо, обращаемся к Съезду нашей партии с просьбой об организации специальной партийной проверки судебных дел и реабилитации в отношении двух наших товарищей — бывших руководителей, честных и преданных партии и Советскому государству коммунистов товарищей СУДОПЛАТОВА Павла Анатольевича и ЭЙТИНГОНА Наума Исааковича, необоснованно осужденных Военной коллегией Верховного Суда, первый — на 15 лет, а второй на 12 лет строгого тюремного заключения.
По этому вопросу мы в мае и 2 июля 1965 года обращались с письмами в ЦК КПСС на имя Н. М. Шверника и Л. И. Брежнева и также Председателя КГБ тов. В. Е. Семичастного с просьбой о пересмотре этих дел. Наши письма не были доложены руководству ЦК КПСС, а были переданы в отдел административных органов ЦК КПСС. По этим письмам мы получили ответ от работника административного отдела ЦК тов. Белова, что дела СУДОПЛАТОВА и ЭЙТИНГОНА, по заключению Прокуратуры СССР, пересмотру не подлежат, так как они после войны совершили тяжкие контрреволюционные государственные преступления и что в ЦК партии известны их большие заслуги во время войны, за что они были правильно награждены. На наш вопрос, в чем конкретно их вина, тов. Белов не мог объяснить, так как он и сам этого не знает, ввиду того, что дело это, как он сказал, “особо секретно”.
Естественно, что, не получив вразумительного ответа на наши письма, мы обратились за разъяснениями к тов. Эйтингону, освобожденному из тюрьмы после отбытия 12-летнего заключения.