«Я ответил Эйтингону, — рассказывал Судоплатов, — что первый день на руководящей должности и ни о каких планах насчет его ареста мне не известно. Тут же я предложил ему прийти ко мне, затем позвонил Меркулову и доложил о состоявшемся разговоре. Тот, засмеявшись, сказал:
— Эти чудаки берут Эйтингона и его группу под наружное наблюдение, а не понимают, что имеют дело с профессионалами.
Через десять минут по прямому проводу мне позвонил Берия и предложил: поскольку Эйтингон — подходящая кандидатура для известного мне дела, к концу дня он ждет нас обоих с предложениями.
Когда появился Эйтингон, я рассказал ему о замысле операции в Мексике. Ему отводилась в ней ведущая роль. Он согласился без малейших колебаний».
Здесь следует подчеркнуть, что, по словам самого Судоплатова, Наум Исаакович Эйтингон оказал на него большое влияние с самой первой их встречи. Впоследствии на протяжении десятилетий их судьбы тесно переплетались.
По свидетельству Судоплатова и других людей, близко знавших Эйтингона, Наум Исаакович был по-настоящему одаренной личностью и, не стань он разведчиком, наверняка преуспел бы на государственной службе или сделал научную карьеру[10].
В то же время, признавался Павел Анатольевич, Эйтингон куда более реалистично оценивал тогдашние порядки, чем он. Эйтингон часто говорил, например, что партия больше не является отрядом единомышленников, преданных социалистическим идеям и принципам справедливости, а стала всего лишь машиной для управления страной.