— У нас умер так умер, — сказал Тупин. — Это все разные поляки да румыны. От них все это. Никак не могут успокоиться ни они сами, ни их покойники.
Перед тем как уйти, Тупин говорит, что в ресторане гостиницы нас будут обслуживать в любое время за счет городской администрации.
— И алкоголь? — Тамковская улыбается мне, а я думаю, что ей надо бы подумать о пластической операции: морщинки ей явно вредят. Ноги и фигура — ладно, но морщинки…
— И алкоголь… — Тупин идет к выходу из холла гостиницы. Я дожидаюсь, пока Извекович с Тамковской начинают подниматься по лестнице, догоняю Тупина.
— Петр Борисович, — я взял его за локоть, — простите, я хотел поблагодарить вас за огромный труд. Ведь это вы собрали те материалы, что прислали нам в управление?
— Можно просто — Петр, — свое имя Тупин произносит с важностью. — Это заслуга моей команды. Мы старались быть беспристрастными. У нас уже есть кое-что новенькое. Я пришлю к вам в номер.
— Вы мне пришлите ссылку. Что бумагу тратить!
— Ни того, что читали вы, ни того, что я вам пришлю, в сети нет. Мы набирали сами, с бумажных экземпляров, или сканировали, работали на компьютере, не подключенном к сети. Мы соблюдаем информационную безопасность. Все это может повлиять…
— Понимаю. Присылайте. Но мне кажется, что для успешной работы было бы полезным встретиться с женой, то есть с вдовой этого…
— …ожившего покойника, — заканчивает Тупин мою фразу. — Думаю, это можно устроить.
— Нет, Петр, нет. Устраивать ничего не надо. Мне нужен ее телефон. И я бы не хотел…
— Понимаю, — Тупин важно кивает, достает телефон. — Набирайте — восемь, девятьсот…
…Кровать в алькове, прикроватные тумбочки, вазочки со свежими полевыми цветами, покрывало из искусственного плотного красного шелка, новый журнальный столик, о столешницу которого уже гасили сигареты, кресла, буфет с посудой, платяной шкаф. Напротив номер Извековича, рядом номер Тамковской.
Я принял душ, сбросил покрывало на навощенный паркет, лег на большую мягкую кровать, открыл темно-серую папку. Покупал оживший покойник не лимонный пирог и не колбасу, а — ну конечно, конечно же! — пиво, выйдя из магазина-киоска-ларька и открыв бутылку, начал пить, но его спугнули трое местных молодых людей, у всех троих фамилии начинаются на «б»: Бадовская, Боханов и Бузгалин. Они были первыми, кто видел покойника. Никто из них на роль продуцента бреда вроде бы не годится. Социальный статус у всех троих невысокий. Бузгалин год назад, до того, как уехал в областной центр учиться в колледже кулинарных искусств, посещал художественную школу, где преподавал покойный. У Бузгалина мог быть некий мотив, думаю я. Скажем — видел себя художником, а Лебеженинов не разглядел в нем таланта, раскритиковал его работы. Месть несостоявшегося Ван Гога. Объявить своего педагога оборотнем. Это — красиво. Гитлер отомстил венской академии еще круче. Лиза Бадовская приехала на каникулы, учится в институте, в Столице, так и написано, — в Столице, с большой буквы, будущий почти коллега, социолог, как и Бузгалин, училась у Лебеженинова, была его любимой ученицей, он писал ей рекомендацию в — ишь ты! — в Строгановку, ну-ну. Так, и Боханов, самый старший, ныне — стажер полиции, мечтает стать инспектором ГИБДД. Этот у Лебеженинова не учился, отслужил в армии, боксер… Недопитая покойником бутылка пива в качестве вещественного доказательства хранится в городском отделе внутренних дел. Содержимое перелито в специальную емкость, отослано на экспертизу, отпечатки же на бутылке предположительно совпадают с отпечатками Лебеженинова, снятыми со стакана, переданного для сравнения его вдовой, в настоящий момент с отпечатками работают в областной криминалистической лаборатории.