Я смачно выругался. Да что с ней такое?!
– Рано или поздно патруль светлых засечет ее, и нам придется отвечать, – мрачно отозвался я. – Хуже всего то, что Ристан наконец поймет, насколько мы слабы. Их и дракон не испугает.
– Да нет же! – покачал головой Уоррен. – Завеса движется в другом направлении – по территории Хейдорина. Попутно она вытягивает магию из всего, что встречается на пути. Мы получили сигнал из ближайшего приграничного поселения: Завеса опустошила резервы магов – даже тех, чью энергию почти не способна усвоить, – и поглотила все накопители энергии.
Оторопев, я в изумлении уставился на Уоррена:
– Что за ерунда! Ты уверен?
– Абсолютно. Собирайся, я открою портал на границу – дежурные маги уже там, но без нас они не справятся.
– Конечно, – отозвался я, но крошечная запинка не ускользнула от внимания наставника. – Подожди пару минут: я отдам распоряжения насчет Марты.
Уоррен фыркнул, явно не одобряя меня, но махнул рукой, веля поторопиться. Мне не хотелось покидать жену, но Завеса не оставила выбора. Если ее не остановить, она поглотит всю магию в Хейдорине – и все равно останется голодной!
Найдя Ванессу, я сообщил, что должен отлучиться, и велел ей прислать магического вестника, как только Марта очнется. Подруга, уже успевшая прийти в себя, кивнула и проводила меня обеспокоенным взглядом. Объяснять подробности времени не было, и я поспешил к Уоррену.
Внутри билась тревожная мысль: а что, если мы окончательно утратили контроль над Завесой? Это высшая магия, созданная сразу после войны. Сейчас мы слишком слабы, чтобы утихомирить ее. И у нас точно не выйдет сплести новую преграду.
Марта
Голова нещадно болела. Впрочем, это слабо сказано. В висках стучали молоточки, затылок простреливал спазм, и даже макушка ныла, словно я приложилась ею обо что-то твердое. Что произошло? Так плохо я в жизни себя не чувствовала! Даже когда упала с дерева и лекари наложили мне десяток швов.
С трудом пошевелившись, я приподнялась на подушках и осмотрелась, силясь сфокусировать взгляд. Так, похоже, мои проблемы гораздо серьезнее – зрение отказывалось слушаться. Перед глазами вспыхивали цветные полосы, мешая и вводя в ступор. Некоторые, например светло-голубые и золотистые, были тонкими и едва заметными. Другие – фиолетовые и красные – напоминали причудливые канаты. Еще здесь были яркие, словно ленты, желтые и зеленые змейки. И все это многообразие извивалось, переплеталось и ни секунды не стояло на месте.
Крепко же мне досталось. Пришлось как следует проморгаться, чтобы видение улетучилось. Оно не исчезло бесследно, а затаилось – время от времени под веками вспыхивали разноцветные искры.