Гурт, конечно, давно остепенился, научился держать зверя в узде, но Герта подозревала, что тот никуда не делся. Больше того – сейчас это вполне могло их спасти. Гелерт говорил – такие, как Гурт, презирают боль. Получается, что ни пытками, ни угрозами посланнику не удастся вырвать у него признание. Единственная его слабость – дочери, но им как будто ничто не угрожает. Если Пенни не схвачена, то Гурт будет держаться. Лишь бы девчонке хватило ума не высовываться! В своих работниках Герта была уверена – по крайней мере, ей хотелось так думать. Если кто-то из них обнаружит Пенни, они должны будут ее уберечь.
Бесцельное мельтешение и тревожные мысли утомили Герту. Она подошла к стене и обессиленно прижалась лбом к холодному камню. Что же делать? Если бы удалось выяснить хоть что-то про Тишу или переговорить с Гуртом!
Под потолком зашуршало, и узница встревоженно вскинула голову. Меж прутьев зарешеченного окошка просунулась тонкая рука, и на пол плюхнулся увесистый свёрток. Следом на тонкой длинной верёвке спустили фляжку. Герта подхватила её, не позволив звякнуть об пол, и развязала узел. Верёвка тут же скользнула вверх и исчезла. Женщина напряжённо ждала. Неужели таинственный доброжелатель не скажет ей даже слова? Наверху было тихо. Ушёл? Затаился? Герта прислушивалась до звона в ушах, пока у нее не закружилась голова. Только тогда она развернула свёрток. Там обнаружилось несколько лепёшек, пара кусочков сыра, полоски вяленого мяса и кожаный мешочек, в котором Герта, к своей радости, отыскала прочные разноцветные нити. Значит, её неожиданному помощнику известно, что она владеет искусством узелкового письма. Это древнее умение сохранилось только в Норавии, да и там его многие позабыли. Саму Герту плести и распознавать узелковый узор научил муж – в его роду этому искусству обучали всех сыновей. Оставалось надеяться, что и Гурту оно тоже известно: бабка его была из Норавии, но это могло совсем ничего не значить.
Торопливо откусив от лепёшки и сунув в рот полоску вяленого мяса, Герта едва не застонала от удовольствия. Искушение наброситься на еду было столь велико, что ей с огромным трудом удалось заставить себя завернуть всё обратно в платок и спрятать между стеной и матрасом. Во фляге оказался чай – остывший, но не менее вкусный. Герта улыбнулась. Ей приносили воду один раз в день и разрешали пить вволю, так что от жажды она не страдала, но и чай лишним не будет – будучи опытной травницей, женщина вмиг распознала в нём терпкие древесные нотки кáйлосовой коры, придающей сил.