— У мужчин сердце глухое, жесткое, закрытое на замок, — отвечает Баджи.
Что-то вроде упрека слышится Саше в ее словах.
— А у женщин? — спрашивает он.
Баджи загадочно улыбается:
— Подумай-ка сам!
Теперь разводит руками преподаватель.
— Приезжай-ка к нам в Черный город, там мы еще об этом потолкуем! — говорит он на прощанье.
Однажды, после отъезда Саши, Баджи спросила Юнуса:
— Знает Саша, что я была замужем за Теймуром?
Юнус избегает говорить на эту тему — рана еще слишком свежа.
— Спроси сама, — отвечает он уклончиво.
О, как хотелось бы ей, чтоб Саша не знал!..
Баджи не была в Черном городе с тех пор, как ее взял к себе Шамси. Зачем ей было туда ездить? Бродить по грязным лужам? Томиться печалью о матери и об отце?
Совсем иными показались теперь Баджи трубы, и резервуары, и скамейка подле ворот, которые семнадцать лет сторожил Дадаш, встречая идущих на завод рабочих добрым словом «салам!» или «здравствуй!» Все, что некогда ей представлялось большим, словно уменьшилось, все, что когда-то казалось далеким и недоступным, — приблизилось. Как все изменилось!
Баджи постучалась в комнату, где некогда жила. Дверь открыла девочка лет десяти. У нее были черные, аккуратно заплетенные косички, в руке — карандаш.
— Отец еще на работе, а мать в больнице, родила мне сестренку, — сказала девочка, не спуская глаз с гостьи: красивая, без чадры!
— А где отец работает? — спросила Баджи.
— На нашем заводе.
«На нашем!..»
Баджи погладила девочку по голове и огляделась. Стены комнаты были оклеены новыми обоями, пол выкрашен, электрическая лампочка с бумажным самодельным колпаком спускалась с чисто выбеленного потолка. Видно, и здесь нашелся теперь кто-то вроде Юнуса.
И Баджи вспомнила, как жили здесь ее отец и мать в скудости и в нищете и как умерли, не дождавшись счастья. Сердце ее сжалось, и ей захотелось плакать. Но она постыдилась чужой девочки и отвернулась к окну. Здесь, у окна, коротала она дни после смерти матери, глядя на пустырь и грязные лужи, в которых копошились мазутники. Теперь лужи были засыпаны, выровнена изрезанная рытвинами земля и на желтом, свежем песке играли дети.
Совсем иной показалась Баджи и квартира тети Марии. Книжный шкаф занимал теперь место, где прежде стояла узкая полка, а на стене висели большие портреты бакинских комиссаров.
Баджи принялась рассматривать портреты. Два человека ей знакомы: Степан Шаумян, Мешади Азизбеков. Остальных она видит впервые.
— Этот, в косоворотке, — Ванечка Фиолетов… А этот, рядом с ним, — Алеша Джапаридзе… — поясняет тетя Мария.
Многих из этих людей она хорошо знала и теперь охотно рассказывает гостье об их славных делах.