— Надо бы тебе познакомиться с этой трагедией Шекспира! — чуть покровительственно замечает Баджи.
— Я люблю Шекспира, — как бы оправдываясь, говорит Саша, — спрашивал «Ромео и Джульетту» в нашей библиотеке — к сожалению, там нет, зачитали.
Спустя несколько дней Баджи является на квартиру к тете Марии с увесистым пакетом. Неторопливо развязывает она бечевку, развертывает бумагу и один за другим выкладывает на стол пять толстых томов брокгаузовского Шекспира.
— Не могла найти «Ромео и Джульетту» отдельной книжкой, купила всего Шекспира, — говорит она в ответ на удивленный взгляд Саши. — Прими, Саша, в подарок!
Саша смущенно разводит руками:
— Я очень тронут, Баджи… Спасибо… Но такое дорогое издание — зачем?
— Это мой долг!
— Долг?
— За «Кавказского пленника» — помнишь?
— Но ведь то была маленькая книжка!
— А процентов сколько набежало с тех пор? Подумай!..
И Баджи весело смеется, довольная своей остротой.
Проходит еще несколько дней.
— Ну как — понравилась «Ромео и Джульетта»? — с опаской осведомляется Баджи.
— Прекрасная вещь! — восклицает Саша в ответ. — Только очень, очень печальная.
— Да, — соглашается Баджи. — «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте…»
И Баджи задумывается.
Почему так много говорят поэты о любви печальной? Черкешенка, Лейли, Джульетта… Одну разлучила с любимым вражда между народами, другую — жестокая власть родителей, третью — родовая вражда. Как искренне и преданно эти девушки любили и как печален был их конец!
— В будущем обществе будет иначе, — говорит Саша, словно в ответ ее мыслям.
— И любящие не будут страдать?
— Не будут!
Баджи не верится.
— И близко то время? — спрашивает она.
— Не за горами!
Баджи смотрит на Сашу затуманенным взором и вздыхает: вот бы ей дожить до той поры!..
Однажды, извлекая из почтового ящика корреспонденцию, Хабибулла обнаружил в нем несколько разрозненных экземпляров зарубежной мусаватской газетки.
Хабибулла остолбенел. Как попали в его ящик эти газеты? Откуда? Не принес же их почтальон… Первым побуждением Хабибуллы было заявить о находке — так спокойней! Но вслед за тем, подстрекаемый любопытством и соображением, что газеты подброшены ему друзьями или, возможно, попали в ящик по ошибке, решил, что нет нужды прежде времени навлекать на себя подозрения.
Чего только не писали мусаватисты-эмигранты на страницах своей грязной газетки, за чтение которой с волнением принялся Хабибулла! Торжество советской власти в Азербайджане трактовалось ими как «красный империализм», в пространных статьях лились лицемерные слезы о гибели азербайджанской национальной культуры, о разрушении старой доброй мусульманской семьи, о превращении достойных дочерей ислама в продажных женщин.