Люди выглядели ошеломленными.
— Он пытался наложить на себя руки? Покончить с собой?
— Именно так, — сказал я. — Приди Джейк на несколько минут позже, мистер Брандт был бы уже мертв.
Глаза слушателей исполнились изумления как из-за невообразимого поступка Брандта, так и из-за отважных действий юного Джейка.
Я думал, что, выставив брата героем, я тем самым восстановлю его доверие, которое изрядно пошатнулось после моего рассказа о покойнике, где Джейк превратился в расплывчатую и незначительную фигуру. Но не тут-то было. Когда я рассказывал и пересказывал события того утра, всякий раз немного преувеличивая роль Джейка, взгляд его становился все мрачнее и мрачнее. Наконец он схватил меня за рукав, вытащил из церкви и пробормотал, заикаясь:
— П-п-п-прекрати.
— Чего ты? — спросил я.
— Просто с-с-с-скажи п-п-п-правду.
— Я и говорю.
— Черт побери, ты порешь чушь!
Солнце остановилось. Земля перестала вращаться. Я остолбенел, уставившись на Джейка, пораженный богохульством, которое было произнесено прямо на ступенях церкви, к тому же столь отчетливо и громко, без всякой запинки, что это услышали все, кто находился внутри. Я почувствовал, как взгляды всей отцовской паствы устремились на нас, и волна порицания окатила нас с головой. Глаза Джейка расширились от страха и стыда за содеянное, он смотрел мне в лицо, и я понимал, что он боится взглянуть на собравшихся в церкви людей, которые потрясенно молчали.
И тут я засмеялся. Господи, я засмеялся. Просто не мог удержаться — так все это было неожиданно и невероятно. Джейк кинулся домой, а я развернулся и вошел в церковный полумрак, по-прежнему улыбаясь. Ощущая на себе укоризненные взгляды прихожан, я просидел всю долгую службу, во время которой Альберт Гризвольд произносил нескончаемую импровизированную проповедь о необходимости воздействовать на благочестивые чувства сегодняшней молодежи. Когда все завершилось, я вернулся домой и застал Джейка наверху, в нашей комнате.
Я попросил прощения.
Он угрюмо смотрел в потолок и не отвечал.
— Ладно тебе, Джейк. Ничего не произошло.
— Все слышали.
— Ну и что?
— Они расскажут папе.
— Ему нет никакого дела.
— Нет, есть. Это было ужасно. Это все ты в-в-в-виноват.
— Не злись на меня. Я просто пытался помочь.
— Мне не ну-ну-ну-нужно твоей помощи.
Я услышал, как прямо возле нашей комнаты скрипнули половицы, выглянул наружу и увидел Гаса, прислонившегося к дверному косяку и мрачно глядевшего на Джейка.
— «Черт побери, ты порешь чушь!» — повторил он греховные слова Джейка. — «Черт побери, ты порешь чушь!» И прямо у церковных врат. — Его губы сложились в тонкую линию, похожую на маленькую розгу, и он повторил: — «Черт побери, ты порешь чушь!»