– Зря ты это сделал, – сказал Петр. – Теперь запах вместе с дымом разнесется по всей округе. Приходите, гости дорогие!
– Хватит молоть чепуху, – зевнув, сказал Эдик, недовольный подтруниванием над своим протеже. – Я – спать. И вам того же желаю.
Он отправился в палатку, долго там копался, вздыхая, выходил умываться и прочее, возвращался, снова охал и шуршал, пока, в конце концов не затих. Трое оставшихся бодрствовать друзей молча слушали ночной лес, наслаждались влажным хвойным воздухом, смотрели на искры от костра, звездами летевшие в небо.
– Я думаю, человек как бабочка, – задумчиво сказал Илья, и замолчал.
– Поясни, – тихо попросил Петр.
– Даже не бабочка, а куколка бабочки. Здесь, на земле, мы все живем куколками, и все время зреем, зреем, зреем. Наша душа все больше готова к преображению, и вот однажды она вылетает из тела в другое измерение – бабочкой. А оболочка куколки – наше тело – остается. Как куколки не знают, что станут бабочками, так и бабочки не помнят потом, что были куколками. Они не соприкасаются, существуя в разных мирах.
– Это ты сейчас придумал? – спросила Марго.
– Нет, что ты. Об этом еще древние философы писали.
Друзья помолчали, задумавшись каждый о своем.
– Хорошо быть бабочкой, – нарушила молчание Марго. – Они все время порхают и пьют нектар.
– Ты легкомысленно относишься к идее, – вздохнул Илья.
– Просто сладкого хочется, – пояснила Марго. За две недели на фабрике она привыкла каждый день объедаться конфетами, а сегодня не отведала ни одной.
Илья покопался в карманах и вытянул затертый бумажный пакетик.
– Вот, розовые слоники. Помните, которых я с линии взял. Липкие.
Он протянул пакетик Марго. Она не стала привередничать, отколупала одного и положила себе в рот.
– Ничего, вкусно. Но… послевкусие какое-то странное. Как будто кошками отдает.
Петр тоже взял конфетку на пробу.
– Не чувствую кошек. Приятный, мягкий вкус. С корицей.
Заинтересовавшись, конфетку съел и Илья.
– Какая-то терпкая, – сказал он.
– Совсем не терпкая, – удивилась Марго и взяла еще.
Очень быстро конфет не осталось, а друзья так и не пришли к согласию об их вкусе.
– Потому что на вкус и цвет – товарища нет, – сказал старый шаман в голубом шелковом халате и высокой красной шапке с перьями и кисточками.