Номер Марго соседствовал с комнатой Петра, дальше по коридору шел номер Ильи. Эдика поселили напротив, а Лизу вообще на третий этаж.
Галушкиной досталось больше всех: в ее номере не было ванной комнаты. Помыться она могла или в общей душевой, или, например, в комнате Марго. Конечно, у всех вытянулись лица при виде гостиничных интерьеров, но только Лиза решила закатить истерику. На глазах выступили слезы, она уселась на свой чемодан и заявила, что на третий этаж не пойдет.
– Позвони Багрову, скажи, пусть заказывают тебе обратный билет на вечер, – посоветовала Марго.
Ей сейчас только Лизиного нытья не хватало. И так все возмущаются и действуют на нервы. Им хорошо, они хотя бы с вещами.
– Давай поменяемся, – неожиданно предложил Петр, бросив на Марго исполненный отвращения взгляд. – Я и в общем душе помыться могу, не растаю.
Лиза отерла слезы, и так горячо стала его благодарить, что даже это сухое бревно засмущалось.
Марго вошла в свою комнату. Прокуренный номер встретил скрипучим пыльным паркетом, вздувшимся посередине высоким валом, словно Байкал в непогоду. Она, кренясь и покачиваясь, прошла к окну, стараясь не наступать на особо выступающие, противно проседающие под ногами, гребни. Ручку на рассыпающейся деревянной оконной раме, как ни странно, удалось повернуть. Окно открылось, и в комнату сразу вполз тухлый запах помойки, раскинувшейся внизу, и послышались пьяные вопли бомжей, пытавшихся отбить у котов какие-то деликатесы. За что конкретно шло сражение, разглядеть не удалось, но Марго показалось, что это были куски недоеденной пиццы, потому что грязная коробка из-под нее лежала поодаль. Некоторое время она с отвращением, смешанным с любопытством, наблюдала баталию. Когда стало ясно, что коты побеждают, благодаря маневренности, здравому смыслу и отсутствию алкоголя в крови, она потеряла к происходящему интерес, и закрыла окно.
В номере стояла мебель, которую пессимист давно отправил бы на свалку, а оптимист отнес к антиквариату. Только кровать выглядела более-менее прилично. Стены и потолок были покрыты пятнами и трупами убиенных насекомых, и Марго горячо пожелала, чтобы среди них не было клопов. Не потому, что особенно жалела именно этот вид тварей, а потому, что боялась быть укушенной их не слишком скорбящими родственниками и соседями.
Марго прошла в ванную, чтобы успеть умыться и застирать рубашку, пока воду не отключили. Увы, без пятнадцати девять кран содрогнулся в кашле, как заядлый курильщик и выдал умирающий ручеек грязной жижи. Она выругалась и пнула ногой чугунную ванну в коричневых разводах.