— Какие у нас гарантии? — Ричард скрещивает руки на груди. — Откуда мне знать, что информация и правда у тебя?
— Да ниоткуда, — наемник усмехается. — Но врать об этом не в моих интересах. В конце концов, мне самому нужно это золото. Но информацию получите, когда я решу, и случится это не раньше, чем мы покинем город. Я нужен вам больше, чем вы мне. Я смогу найти других более сговорчивых юнцов, знающих, с какой стороны держать меч, хоть это и займёт некоторое время, а где вы возьмете ещё одного теллонца, который сумеет проникнуть в закрытую гробницу под охраной Ордена или добыть что-то вроде этого?
Меж его пальцев пробегает золотой блеск, обращаясь массивным перстнем-печаткой с продетой в него цепочкой, и с округлившимися глазами Ричард хлопает себя ладонью по груди.
— Ублюдок... — ошарашенно выдыхает он, переводя взгляд с кольца на паскудно ухмыляющегося теллонца. — Как?
— Все ещё считаешь, что обойдешься без меня, сир? — тот щурится и склоняет голову набок, пропуская вопрос мимо ушей. — Я могу оставить тебя без штанов, а ты заметишь это только когда решишь отлить, — лёгким движением он бросает перстень обратно хозяину. — Я повторю: каков будет ответ?
В тишине комнаты слышно жужжание мухи, бьющейся о мутное от свечной копоти и пыли стекло единственного окна. На скулах Монда ходят желваки, а ноздри широко раздуваются под выжидающим и обжигающе ледяным взглядом нечеловеческих глаз.
— Согласны, — неожиданно нарушает напряженное молчание Коннор, и уголки губ теллонца вздрагивают и приподнимаются, хотя тепла во взгляде не прибавляется ни на каплю. — Но с одним условием.
— А ты наглый, кассатор. Слушаю.
— Я передумал, — холодно цедит парень. — Условий будет два. Первое: ты больше никогда не назовешь меня кассатором, никак не упомянешь мою связь с Орденом.
— Приемлемо.
— Второе: вблизи от Площади Двадцати живет купец. Пургольд, торгует шелком. Слыхал?
— А я похож на его клиента? — Адан морщится. — Продолжай.
— В его доме находится то, что принадлежит мне: колчан с дюжиной стрел и лук. Длинный, тисовое дерево, роговая вставка, шелковая тетива...
— Мне доводилось видеть кассаторские луки, не утруждайся, — теллонец поднимается со стула, накидывая капюшон на голову. — Я вернусь завтра в то же время — формальности, нужна будет подпись нанимателя на договоре. Разберитесь со своим дерьмом до тех пор, на рассвете мы уберемся из Гренны, — последнюю фразу он произносит уже на пороге и тут же ныряет в темноту улицы, растворяясь в ней.