Говорят, меч тот впитал в себя всю драконью кровь, что текла в жилах змея, окрасив сталь свою черным, и стал он отныне неуязвим для всякого пламени, даруя защиту эту и своему хозяину. А погубить мог он любое существо на свете. Даже абаддона. Однако когда явились в логово дракона люди, не отыскали они ни меча, ни драконовой туши.
В древнем пророчестве сказано, что вместе с кровью впитало лезвие черную душу Блэкфира, дабы, когда дух Первого императора возродится в теле истинного его потомка, продолжил дракон служить ему и защищать, как не защитил при жизни. То же пророчество гласит и о том, что явится тот потомок в темнейшее для империи время. Один он сумеет отыскать тот меч, что стал носить имя Черный Дракон, овладеть им и с помощью его одолеть зло, что в пророчестве зовется Гидрой и что стремиться будет накрыть собою и поглотить весь Материк.
Кукольник торжественно умолкает, из-под полуопущенных век наблюдая за детворой. Кто-то из них опасливо сжимается — и он отлично понимает почему, а кто-то, напротив, гордо задирает нос и доказывает остальным, что все это лишь глупые сказки, верить в которые может только малышня. Мамаши, вдоволь наторговавшись и перемыв кости доброй половине соседей, теперь медленно двигались в их сторону.
Первой у прилавка оказывается богато одетая женщина с по-лисьи острыми чертами лица и манит за собой кукольного вида девочку, в отличие от остальных ни слова не проронившую за все представление. Следом за ней тут же бросается вторая — одета она заметно хуже, а цвет кожи выдает в ней смеска от союза чернокожей рабыни с рабом, рожденным в северной части Материка. Рабы-ровесники, покупаемые состоятельными родителями для детей будто домашние животные, встречались в империи сплошь и рядом, но кукольник все равно ощущает укол жалости, когда напоследок девочка с тоской оборачивается, словно запоминая редкий светлый момент своей рабской жизни, и, поймав его взгляд, на мгновение широко улыбается.
От прилавка, что служил для кукольного представления, спешно удаляется последняя мамаша, тянущая за собой сразу троих отпрысков. Небо уже подергивается дымкой сумерек, и оттого весь люд спешит поскорее убраться с рыночной площади и укрыться дома, накрепко заперев все двери и ставни. За все века своего существования Гренна никогда не слыла местом, мало-мальски безопасным после захода солнца. Стоило тьме сомкнуть свою пасть над крышами домов, как улицы города переходили во власть тех, кого многочисленные богобоязненные делорианцы именовали порождениями темного бога Лодура, отца всего зла.