Ввиду этого заводский юрисконсульт Базилинский просил суд произвести с участием специалиста осмотр на месте и затем в иске Сутягиным отказать.
Адвокат Ещин возразил, что все обстоятельства, служащие основанием иска, доказаны показаниями допрошенных свидетелей. Что касается возможности устроить заграждение, то она установлена показанием специалиста — фабричного инспектора.
Окружной суд удовлетворил иск Сутягиных».
Частые иски о пенсиях, связанных с увечьем, нашли место и в творчестве рабочих поэтов. Популярностью в Сормове пользовалось стихотворение рабочего Федора Поступаева.
Письмо в деревню
Слушай же, бабка, довольно вопить…
Сын твой не умер — живой…
Пишут: на клюшках, а все же ходить
Станет он этой весной…
Слышишь?.. Страховку за ноги его
Можно с завода взыскать…
Тыщу получит… глядишь — и того…
Будет без ног пановать…
Ну, а затем он, нижайший поклон
Шлет с поцелуем тебе…
На весну, бог даст, надеется он
Быть и в родимой избе…
Ну, успокойся же… полно вопить…
Сын твой не умер — живой…
Пишут: на клюшках, а все же ходить
Станет он этой весной…
Но решение, удовлетворявшее в какой-то, хотя бы очень малой, степени иск изувеченного на работе человека, суд выносил далеко не всегда. Бывали случаи, когда органы юстиции открыто оберегали интерес предпринимателя.
«Адвокат А. Ф. Карпов, поверенный крестьянки Александры Акимычевой, в исковом прошении Нижегородскому Окружи, суду объяснил, что муж его доверительницы Филипп Акимычев служил до 1902 года молотобойцем в кузнечно-вальцовочной мастерской Сормовского завода. Работа происходила в страшной тесноте и жаре, и благодаря отсутствию вентиляции, рабочим приходилось дышать одной гарью. В силу этих условий работы Акимычев, поступивший молодым, здоровым 23-летним парнем, на 29 году жизни получил чахотку и умер, оставив без всяких средств жену с малолетней дочерью. Ввиду этого адвокат Карпов просил обязать О-во „Сормово“, как виновное в болезни и смерти Акимычева, выдавать вдове его пожизненное содержание в размере половины заработка Акимычева, а именно, по 9 рублей в месяц.
В судебном заседании заводский юрисконсульт Базилинский возразил, что чахотка — болезнь или наследственная, или инфекционная, заразительная и может быть как в палатах, так и в заводских мастерских. За такого рода болезнь завод не может отвечать, тем более что даже неизвестно, были ли причиной болезни Акимычева условия заводской работы или же его домашней жизни.
— Конечно, — распинался Базилинский, — заводу ничего бы не стоило дать осиротевшей женщине 9 рублей в месяц, но удовлетворение этого иска будет не в интересах самих же рабочих: в свою самозащиту завод будет тогда крайне строго относиться к поступающим рабочим и принимать на службу только силачей-здоровяков, а при массе ищущих работы найдется достаточное количество и здоровяков, — все же по внешнему виду болезненные люди останутся без работы.