— Так у Вас не один только Саша в учениках? Есть ещё студенты? — уточнил Баталов.
— Конэчно нэ один. Что Вы, — усмехнулся Хачикян. — Моя мэтодика хоть и индивидуальная, но общие её прынцыпы можно объяснять болъшой группэ студентов. От этого нэ чего нэ помэняется и хужэ нэ будет. Она подходит любому, кто хотъ нэмного понымает в процессэ созданыя фылъма.
— А в чём конкретно она состоит? — неожиданно для всех задала вопрос до этого практически всегда молчащая актриса из МХАТ играющая в фильме иторичку-фанатичку.
— Мэтодика разработаная лычно мной, — напомнил всем забывчивым режиссёр-методист, — состоит в том, чтобы дать почувствовать учэнэку, что он на многоэ способэн, — врал Давид, — на много больщэе чэм он умэет. Ученик должен влэзть в шкуру рэжиссёра и почувствовав отвэтствэнность за вэсь процэсс снять картыну изо всэх своих сыл! — и якобы застенчиво, — Ну это конэчно в двух словах нэ объяснить. Это я так, — ещё более засмущавшись, — образно. Как говарят — в двух словах.
— Ого, — проговорил народ одобрительно.
— Всё же Давид Эдуардович, это звучит несколько расплывчато, — произнёс Баталов вероятно пытавшийся осмыслить ту ахинею которую проговорил только что липовый новатор. — Не могли бы вы более конкретизировать — привести пример…
— Бэз проблэм, — с готовностью ответил врушка и я не сомневался, что сейчас он начнёт врать ещё больше. Конечно же ожидания меня не подвели…
Он врал, из его уст текла патока, народ в изумлении слушал, а я стоял ни жив ни мёртв, слушая как великому мэтру всё же благодаря его неимоверным усилиям удалось убедить меня и вымарать из сценария сцену в которой главный герой уединяется в спальне со своей любовницей.
— А я эму говару, — с азартом рассказывал Давид внимающим каждому его слову актёрам, — тут Саша глубокая фылософыя в фыльме. К чэму вносыть в кыно плотские утехи? Да и нэ надо Совэтскому кыно такого. Мы же нэ в Америкэ какой-ныбудь! Достатачно проста обычного поцылуя в щёку, — «чесал чесальщик мотального цеха», а я решил заканчивать трагикомический фарс пока этот клоун не договорился до того, что я там вообще немецкое порно собирался снимать.
— Учитель, — неожиданно не только для окружающих, но в первую очередь для охреневающего себя, произнёс я, — давайте заканчивать. Коллективу скоро уже нужно будет выдвигаться на посадку, а мы ещё многое не сказали.
В салоне автобуса повисла тишина, а через секунду она оглушительно взорвалась всеобщими галдежом.
— Как это? Почему это? Зачем это, — говорили одновременно все присутствующие на собрании и резонно добавляли: — Ведь было довольно неплохо?